АНТВЕРПЕН – Прошло более 500 лет с тех пор, как прогуливаясь по улицам Антверпена сэр Томас Мор нашел вдохновение для “Королевства утопии”. Поэтому, когда я приехал туда из Дубая в мае, чтобы поговорить об искусственном интеллекте (ИИ), я не мог не провести параллели с Рафаэлем Гитлодеем, персонажем из Утопии, который развлекает англичан шестнадцатого века рассказами о лучшем мире.
Будучи первым в мире министерством ИИ, а также музеев, академий и фондов, посвященных изучению будущего, Дубай находится в своем собственном путешествии в стиле Гитлодея. В то время как Европа в целом все больше беспокоится о технологических угрозах для трудовой занятости, Объединенные Арабские Эмираты с энтузиазмом восприняли потенциал ИИ и автоматизацию для снижения трудозатрат.
Для этого есть практические основания. Соотношение местной и иностранной рабочей силы в государствах Персидского залива крайне несбалансировано: от 67% в Саудовской Аравии до 11% в ОАЭ. А поскольку пустынная среда региона не может способствовать дальнейшему росту населения, перспектива замены людей машинами становится все более привлекательной.
Но между двумя регионами также существуют более глубокие культурные различия. В отличие от Западной Европы, родины как Промышленной революции, так и “протестантской трудовой этики”, арабские общества обычно не “живут, чтобы работать”, а скорее “работают, чтобы жить”, придавая большее значение праздному времяпровождению. Такое отношение не особенно совместимо с экономическими системами, которые требуют выжимания еще большей производительности из рабочей силы, но они хорошо подходят для эпохи ИИ и автоматизации.
На промышленно развитом Западе, технологические силы угрожают общественным договорам, которые долгое время опирались на три столпа: капитал, труд и государство. Веками капитал обеспечивал инвестиции в машины, рабочие эксплуатировали машины для производства товаров и услуг, а правительства собирали налоги, предоставляя общественные блага и перераспределяя ресурсы по мере необходимости. Но это разделение труда создало социальную систему, которая намного сложнее, чем в Арабском мире и других неиндустриальных экономиках.
Со своей стороны, арабские государства национализировали природные ресурсы, управляли крупными отраслями промышленности, торговали на международном уровне и распределяли избыточные ресурсы обществу. Таким образом, до недавнего времени рост населения и снижение доходов от природных ресурсов, представляли собой угрозу для общественного договора. Но с приходом технологий, которые могут производить и распределять значительную часть товаров и услуг, необходимых для того, что по сути является праздным обществом, существующий социальный контракт может быть фактически улучшен, а не нарушен.
Enjoy unlimited access to the ideas and opinions of the world’s leading thinkers, including weekly long reads, book reviews, topical collections, and interviews; The Year Ahead annual print magazine; the complete PS archive; and more – for less than $9 a month.
Subscribe Now
Возвращаясь к Западу, технологическая революция, похоже, расширила пропасть между владельцами капитала и всеми остальными. Несмотря на рост производительности труда, доля труда в общем доходе сократилась. Помимо владельцев капитала, праздный класс яппи и наследников также захватил значительную долю излишков, созданных при помощи технологий повышения производительности. Самые большие неудачники – это те, у кого низкий доход и более низкий уровень образования.
Вместе с тем, даже здесь, концентрация внимания на потенциальное воздействие ИИ на отношения между капиталом и занятостью недальновидна. В конце концов, популизм резко активизировался во многих западных странах во времена почти исторического снижения уровня безработицы. Возможно, нынешнее недовольство отражает стремление к лучшему качеству жизни, а не к большему труду. Изначально французские протестующие “желтые жилеты” отвечали на политику, из-за которой повысились бы их транспортные расходы; Британцы, которые проголосовали за выход из Европейского Союза, надеялись, что взносы в блок будут перенаправлены на государственные услуги внутри страны. Большая часть антиглобалистской и антииммиграционной риторики рождается из беспокойства о росте преступности, культурных изменениях и других проблемах качества жизни, а не из-за рабочих мест.
Проблема заключается в том, что в соответствии с западным общественным договором желание больше отдыхать может перерасти во взаимно несовместимые требования. Избиратели хотят сокращения рабочего времени, но более высоких доходов и они ожидают, что правительства продолжат получать достаточное количество налоговых поступлений для обеспечения здравоохранения, пенсий и образования. Неудивительно, что западная политика зашла в тупик.
К счастью, ИИ и инновации, основанные на данных, могли бы предложить путь вперед. В том, что можно было бы воспринять как своего рода утопию ИИ, это возможность согласовать парадокс более крупного государства с меньшим бюджетом, поскольку у правительства были бы инструменты для расширения общественных благ и услуг при очень небольших затратах.
Самым большим препятствием было бы культурное: еще в 1948 году немецкий философ Йозеф Пипер предостерегал от “пролетаризации” людей и призывал к тому, чтобы досуг был основой культуры. Западные жители должны были бы избавиться от своей одержимости трудовой этикой, а также от своей глубокой обиды на “иждивенцев”. Они должны были бы начать проводить различие между работой, необходимой для достойного существования, и работой, направленной на накопление богатства и достижение статуса. Первое может быть практически полностью устранено.
При правильном мышлении, все общества могли бы начать заключать новый общественный договор, основанный на ИИ, в котором государство будет получать большую долю прибыли от активов и распределять излишки, генерируемые ИИ и автоматизацией, среди жителей. Принадлежащие государству машины будут производить широкий спектр товаров и услуг, от непатентованных лекарств, продуктов питания, одежды и жилья до фундаментальных исследований, безопасности и транспорта.
Некоторые рассматривают эти затраты как необоснованную рыночную интервенцию; другие будут обеспокоены тем, что правительство может не удовлетворить общественный спрос на различные товары и услуги. Но, опять же, подобные аргументы недальновидны. Учитывая темпы развития искусственного интеллекта и автоматизации, государственные производственные системы, работающие безостановочно, будут иметь практически неограниченные производственные мощности. Единственным ограничением будут природные ресурсы, одно из препятствий, которое продолжит стимулировать технологические инновации в поисках более устойчивого управления.
В утопии ИИ, вмешательство правительства было бы нормой, а частное производство - исключением. Скорее частный сектор будет исправлять ошибки правительства или коллектива, нежели правительство будет исправлять ошибки рынка.
Представьте себе путешествие во времени в 2071 год, к столетию ОАЭ. Будущий Рафаэль Гитлодей из Дубая, посетивший Антверпен, принесет следующую новость: там, где я живу, правительство владеет и управляет машинами, которые производят самые необходимые товары и услуги, что позволяет людям тратить свое время на отдых, творческие и духовные занятия. Все заботы о занятости и налоговые ставки остались в прошлом. Это может стать и вашим миром тоже.
To have unlimited access to our content including in-depth commentaries, book reviews, exclusive interviews, PS OnPoint and PS The Big Picture, please subscribe
History has shown that it is much easier to stay ahead of inflation than it is to play catch-up. By ignoring this basic truth, US policymakers are both missing a big opportunity and inviting economic disaster.
questions whether the US Federal Reserve could carry out a successful monetary stabilization if needed.
АНТВЕРПЕН – Прошло более 500 лет с тех пор, как прогуливаясь по улицам Антверпена сэр Томас Мор нашел вдохновение для “Королевства утопии”. Поэтому, когда я приехал туда из Дубая в мае, чтобы поговорить об искусственном интеллекте (ИИ), я не мог не провести параллели с Рафаэлем Гитлодеем, персонажем из Утопии, который развлекает англичан шестнадцатого века рассказами о лучшем мире.
Будучи первым в мире министерством ИИ, а также музеев, академий и фондов, посвященных изучению будущего, Дубай находится в своем собственном путешествии в стиле Гитлодея. В то время как Европа в целом все больше беспокоится о технологических угрозах для трудовой занятости, Объединенные Арабские Эмираты с энтузиазмом восприняли потенциал ИИ и автоматизацию для снижения трудозатрат.
Для этого есть практические основания. Соотношение местной и иностранной рабочей силы в государствах Персидского залива крайне несбалансировано: от 67% в Саудовской Аравии до 11% в ОАЭ. А поскольку пустынная среда региона не может способствовать дальнейшему росту населения, перспектива замены людей машинами становится все более привлекательной.
Но между двумя регионами также существуют более глубокие культурные различия. В отличие от Западной Европы, родины как Промышленной революции, так и “протестантской трудовой этики”, арабские общества обычно не “живут, чтобы работать”, а скорее “работают, чтобы жить”, придавая большее значение праздному времяпровождению. Такое отношение не особенно совместимо с экономическими системами, которые требуют выжимания еще большей производительности из рабочей силы, но они хорошо подходят для эпохи ИИ и автоматизации.
На промышленно развитом Западе, технологические силы угрожают общественным договорам, которые долгое время опирались на три столпа: капитал, труд и государство. Веками капитал обеспечивал инвестиции в машины, рабочие эксплуатировали машины для производства товаров и услуг, а правительства собирали налоги, предоставляя общественные блага и перераспределяя ресурсы по мере необходимости. Но это разделение труда создало социальную систему, которая намного сложнее, чем в Арабском мире и других неиндустриальных экономиках.
Со своей стороны, арабские государства национализировали природные ресурсы, управляли крупными отраслями промышленности, торговали на международном уровне и распределяли избыточные ресурсы обществу. Таким образом, до недавнего времени рост населения и снижение доходов от природных ресурсов, представляли собой угрозу для общественного договора. Но с приходом технологий, которые могут производить и распределять значительную часть товаров и услуг, необходимых для того, что по сути является праздным обществом, существующий социальный контракт может быть фактически улучшен, а не нарушен.
Subscribe to Project Syndicate
Enjoy unlimited access to the ideas and opinions of the world’s leading thinkers, including weekly long reads, book reviews, topical collections, and interviews; The Year Ahead annual print magazine; the complete PS archive; and more – for less than $9 a month.
Subscribe Now
Возвращаясь к Западу, технологическая революция, похоже, расширила пропасть между владельцами капитала и всеми остальными. Несмотря на рост производительности труда, доля труда в общем доходе сократилась. Помимо владельцев капитала, праздный класс яппи и наследников также захватил значительную долю излишков, созданных при помощи технологий повышения производительности. Самые большие неудачники – это те, у кого низкий доход и более низкий уровень образования.
Вместе с тем, даже здесь, концентрация внимания на потенциальное воздействие ИИ на отношения между капиталом и занятостью недальновидна. В конце концов, популизм резко активизировался во многих западных странах во времена почти исторического снижения уровня безработицы. Возможно, нынешнее недовольство отражает стремление к лучшему качеству жизни, а не к большему труду. Изначально французские протестующие “желтые жилеты” отвечали на политику, из-за которой повысились бы их транспортные расходы; Британцы, которые проголосовали за выход из Европейского Союза, надеялись, что взносы в блок будут перенаправлены на государственные услуги внутри страны. Большая часть антиглобалистской и антииммиграционной риторики рождается из беспокойства о росте преступности, культурных изменениях и других проблемах качества жизни, а не из-за рабочих мест.
Проблема заключается в том, что в соответствии с западным общественным договором желание больше отдыхать может перерасти во взаимно несовместимые требования. Избиратели хотят сокращения рабочего времени, но более высоких доходов и они ожидают, что правительства продолжат получать достаточное количество налоговых поступлений для обеспечения здравоохранения, пенсий и образования. Неудивительно, что западная политика зашла в тупик.
К счастью, ИИ и инновации, основанные на данных, могли бы предложить путь вперед. В том, что можно было бы воспринять как своего рода утопию ИИ, это возможность согласовать парадокс более крупного государства с меньшим бюджетом, поскольку у правительства были бы инструменты для расширения общественных благ и услуг при очень небольших затратах.
Самым большим препятствием было бы культурное: еще в 1948 году немецкий философ Йозеф Пипер предостерегал от “пролетаризации” людей и призывал к тому, чтобы досуг был основой культуры. Западные жители должны были бы избавиться от своей одержимости трудовой этикой, а также от своей глубокой обиды на “иждивенцев”. Они должны были бы начать проводить различие между работой, необходимой для достойного существования, и работой, направленной на накопление богатства и достижение статуса. Первое может быть практически полностью устранено.
При правильном мышлении, все общества могли бы начать заключать новый общественный договор, основанный на ИИ, в котором государство будет получать большую долю прибыли от активов и распределять излишки, генерируемые ИИ и автоматизацией, среди жителей. Принадлежащие государству машины будут производить широкий спектр товаров и услуг, от непатентованных лекарств, продуктов питания, одежды и жилья до фундаментальных исследований, безопасности и транспорта.
Некоторые рассматривают эти затраты как необоснованную рыночную интервенцию; другие будут обеспокоены тем, что правительство может не удовлетворить общественный спрос на различные товары и услуги. Но, опять же, подобные аргументы недальновидны. Учитывая темпы развития искусственного интеллекта и автоматизации, государственные производственные системы, работающие безостановочно, будут иметь практически неограниченные производственные мощности. Единственным ограничением будут природные ресурсы, одно из препятствий, которое продолжит стимулировать технологические инновации в поисках более устойчивого управления.
В утопии ИИ, вмешательство правительства было бы нормой, а частное производство - исключением. Скорее частный сектор будет исправлять ошибки правительства или коллектива, нежели правительство будет исправлять ошибки рынка.
Представьте себе путешествие во времени в 2071 год, к столетию ОАЭ. Будущий Рафаэль Гитлодей из Дубая, посетивший Антверпен, принесет следующую новость: там, где я живу, правительство владеет и управляет машинами, которые производят самые необходимые товары и услуги, что позволяет людям тратить свое время на отдых, творческие и духовные занятия. Все заботы о занятости и налоговые ставки остались в прошлом. Это может стать и вашим миром тоже.