До недавнего времени открытия часто считались главной целью медицинской науки. Но в наши дни делать открытия – уже чуть ли не проще простого. Всякий, у кого есть немного средств и несколько биологических образцов в холодильнике, может сделать тысячи предполагаемых «открытий».
Действительно, количество исследовательских вопросов, которые мы можем задать, возрастает экспоненциально. С помощью миниатюрного медицинского набора можно измерить у человека миллион различных биологических факторов, располагая ничтожно малым количеством его крови. И тут же задать миллион исследовательских вопросов. Но, даже с надлежащей статистической проверкой, многие десятки тысяч этих факторов могут показаться важными лишь благодаря случайности. И только очень немногие из них действительно будут важны. Огромное большинство этих первоначальных утверждений исследователей впоследствии оборачивается лишь псевдо-открытиями.
Так что главный вопрос на сегодня – подтверждение «открытий» путем их воспроизведения в разных лабораториях. Несколько разных исследовательских групп, используя общие правила, должны убедиться в том, что эти открытия «срабатывают» вновь и вновь. Более того, все группы должны согласиться не отбирать для сообщений только данные, которые кажутся наиболее впечатляющими. С избирательными сообщениями дело кончилось бы длинным списком ложных открытий, сделанных во всех исследовательских группах, и немногочисленные истинные находки оказались бы похоронены под этой кучей невоспроизводимого мусора.
Действительно, эмпирические данные указывают на значительность этой опасности. В статье, опубликованной в июльском номере «Journal of the American Medical Association» за 2005 год, я показал, что даже для наиболее престижных исследовательских находок опровержение – совершенно обычное дело. Я исследовал 45 результатов клинических исследований, получивших самое большое признание в научном мире – что подтверждается тем, сколько раз другие ученые ссылались на них за последние 15 лет.
Даже в случае самых основательных типов исследований – например, рандомизованных клинических испытаний – для каждого четвертого из этих результатов уже показано, что он неверен или потенциально преувеличен: и все это не более чем через несколько лет после публикации. В случае эпидемиологии (например, исследований по влиянию витаминов, режима питания или гормонов на здоровье населения в целом) четыре пятых наиболее престижных результатов быстро встречали возражения. Для исследований на молекулярном уровне, при отсутствии обширного воспроизведения, процент опровержения может иногда превышать 99%.
Но паниковать не следует. Следует ожидать того, что большинство исследовательских результатов в скором будущем ждут возражения и опровержение; фактически, именно так и происходит прогресс науки. Однако нам следует приспособиться к этой ситуации. Вместо того, чтобы принимать научные свидетельства как догму, мы должны рассматривать их как предварительную информацию, которой следует приписать определенный уровень надежности.
Secure your copy of PS Quarterly: The Year Ahead 2025
Our annual flagship magazine, PS Quarterly: The Year Ahead 2025, is almost here. To gain digital access to all of the magazine’s content, and receive your print copy, subscribe to PS Premium now.
Subscribe Now
Нет ничего плохого в том, чтобы распространять научную информацию, имеющую надежность 10% или даже 1%. Иногда ничего лучшего получить и не удается. Но мы должны привыкнуть к осознанию того, что у одних исследовательских результатов уровень надежности весьма низкий, а другие, возможно, с большей вероятностью выдержат испытание временем. Ученые могут и сами, по справедливости говоря, приписывать собственной работе определенный уровень надежности, если они описывают в подробностях, что именно они намеревались делать и как они это делали.
Наука – это благородное занятие, но подлинный прогресс в науке достигается нелегко. Он требует огромного времени, постоянных усилий, безупречной честности, адекватного финансирования и материальной поддержки, а также непоколебимой преданности делу. Предполагаемые научные новшества требуют внимательной проверки и воспроизведения независимыми исследователями. Научное знание не бывает окончательным, оно постоянно развивается. В этом и состоит отчасти великая притягательная сила науки, и это способствует свободе мысли.
Хотя эти принципы, вероятно, хорошо знакомы серьезным ученым, часто при распространении научной информации о них забывают. Наше общество переполнено преувеличенной информацией, что характерно для деятельности во многих областях – в индустрии развлечений, в суде, на рынке ценных бумаг, в политике, в спорте, и это еще не все – для привлечения большего внимания людей в рамках массовой цивилизации.
Но для науки такая «демонстративность» была бы вредна. Преувеличение противоречит самим основам научного образа мысли: критическому мышлению и осторожной оценке фактов.
To have unlimited access to our content including in-depth commentaries, book reviews, exclusive interviews, PS OnPoint and PS The Big Picture, please subscribe
Over time, as American democracy has increasingly fallen short of delivering on its core promises, the Democratic Party has contributed to the problem by catering to a narrow, privileged elite. To restore its own prospects and America’s signature form of governance, it must return to its working-class roots.
is not surprised that so many voters ignored warnings about the threat Donald Trump poses to US institutions.
Enrique Krauze
considers the responsibility of the state to guarantee freedom, heralds the demise of Mexico’s democracy, highlights flaws in higher-education systems, and more.
Donald Trump appears bent on striking a “peace” deal with Russia that involves Ukraine’s dismemberment. From Poland in the eighteenth century to the Indian subcontinent in the twentieth, history amply demonstrates that the kind of partition this implies is likely to bring horrifying violence and long-lasting enmity.
traces the grim history of territorial divisions like the one that Donald Trump seems to be envisioning.
До недавнего времени открытия часто считались главной целью медицинской науки. Но в наши дни делать открытия – уже чуть ли не проще простого. Всякий, у кого есть немного средств и несколько биологических образцов в холодильнике, может сделать тысячи предполагаемых «открытий».
Действительно, количество исследовательских вопросов, которые мы можем задать, возрастает экспоненциально. С помощью миниатюрного медицинского набора можно измерить у человека миллион различных биологических факторов, располагая ничтожно малым количеством его крови. И тут же задать миллион исследовательских вопросов. Но, даже с надлежащей статистической проверкой, многие десятки тысяч этих факторов могут показаться важными лишь благодаря случайности. И только очень немногие из них действительно будут важны. Огромное большинство этих первоначальных утверждений исследователей впоследствии оборачивается лишь псевдо-открытиями.
Так что главный вопрос на сегодня – подтверждение «открытий» путем их воспроизведения в разных лабораториях. Несколько разных исследовательских групп, используя общие правила, должны убедиться в том, что эти открытия «срабатывают» вновь и вновь. Более того, все группы должны согласиться не отбирать для сообщений только данные, которые кажутся наиболее впечатляющими. С избирательными сообщениями дело кончилось бы длинным списком ложных открытий, сделанных во всех исследовательских группах, и немногочисленные истинные находки оказались бы похоронены под этой кучей невоспроизводимого мусора.
Действительно, эмпирические данные указывают на значительность этой опасности. В статье, опубликованной в июльском номере «Journal of the American Medical Association» за 2005 год, я показал, что даже для наиболее престижных исследовательских находок опровержение – совершенно обычное дело. Я исследовал 45 результатов клинических исследований, получивших самое большое признание в научном мире – что подтверждается тем, сколько раз другие ученые ссылались на них за последние 15 лет.
Даже в случае самых основательных типов исследований – например, рандомизованных клинических испытаний – для каждого четвертого из этих результатов уже показано, что он неверен или потенциально преувеличен: и все это не более чем через несколько лет после публикации. В случае эпидемиологии (например, исследований по влиянию витаминов, режима питания или гормонов на здоровье населения в целом) четыре пятых наиболее престижных результатов быстро встречали возражения. Для исследований на молекулярном уровне, при отсутствии обширного воспроизведения, процент опровержения может иногда превышать 99%.
Но паниковать не следует. Следует ожидать того, что большинство исследовательских результатов в скором будущем ждут возражения и опровержение; фактически, именно так и происходит прогресс науки. Однако нам следует приспособиться к этой ситуации. Вместо того, чтобы принимать научные свидетельства как догму, мы должны рассматривать их как предварительную информацию, которой следует приписать определенный уровень надежности.
Secure your copy of PS Quarterly: The Year Ahead 2025
Our annual flagship magazine, PS Quarterly: The Year Ahead 2025, is almost here. To gain digital access to all of the magazine’s content, and receive your print copy, subscribe to PS Premium now.
Subscribe Now
Нет ничего плохого в том, чтобы распространять научную информацию, имеющую надежность 10% или даже 1%. Иногда ничего лучшего получить и не удается. Но мы должны привыкнуть к осознанию того, что у одних исследовательских результатов уровень надежности весьма низкий, а другие, возможно, с большей вероятностью выдержат испытание временем. Ученые могут и сами, по справедливости говоря, приписывать собственной работе определенный уровень надежности, если они описывают в подробностях, что именно они намеревались делать и как они это делали.
Наука – это благородное занятие, но подлинный прогресс в науке достигается нелегко. Он требует огромного времени, постоянных усилий, безупречной честности, адекватного финансирования и материальной поддержки, а также непоколебимой преданности делу. Предполагаемые научные новшества требуют внимательной проверки и воспроизведения независимыми исследователями. Научное знание не бывает окончательным, оно постоянно развивается. В этом и состоит отчасти великая притягательная сила науки, и это способствует свободе мысли.
Хотя эти принципы, вероятно, хорошо знакомы серьезным ученым, часто при распространении научной информации о них забывают. Наше общество переполнено преувеличенной информацией, что характерно для деятельности во многих областях – в индустрии развлечений, в суде, на рынке ценных бумаг, в политике, в спорте, и это еще не все – для привлечения большего внимания людей в рамках массовой цивилизации.
Но для науки такая «демонстративность» была бы вредна. Преувеличение противоречит самим основам научного образа мысли: критическому мышлению и осторожной оценке фактов.