ЛОНДОН – Многие правительства, в своем стремлении содействовать экологическому и инклюзивному восстановлению после пандемии, поддержали лозунг “Строить лучше, чем было”. До сих пор, директивные органы были сосредоточены на увеличении государственных расходов таким образом, чтобы решать климатические и экологические проблемы, а также создавать рабочие места для обездоленных. Однако фискальные консерваторы опасаются, что нарастающая волна убытков и долгов утопит экономику в долгах и приведет к негативной реакции на финансовых рынках.
Поскольку пандемия еще не закончилась, политики, что неудивительно, не хотят еще больше портить настроение разговорами о повышении налогов. Но социально устойчивые перемены, к которым они стремятся, потребуют реформы доходов.
На данный момент, текущие налоговые дебаты относятся больше к совокупности налогов, чем их уровню. Речь идет скорее о более разумных, чем о более высоких налогах. Здесь ключевым моментом является переход от налогообложения рабочей силы к налогообложению использования ресурсов. Поэтому директивным органам следует рассмотреть возможность введения прогрессивных потребительских налогов на ресурсоемкие товары.
Эта идея не нова. Экономисты давно утверждают, что финансирование снижения подоходного налога за счет увеличения налогов на использование ресурсов и нанесение ущерба окружающей среде было бы более эффективным и справедливым. Такие налоги стали бы ответом на неспособность рынка наказывать загрязнителей за издержки, которые они причиняют обществу.
Заинтересованные круги десятилетиями отбивались от таких предложений. Но постепенно оправляясь от многочисленных потрясений, вызванных пандемией, мы видим масштаб и размах действий правительства, бизнес-модели и наш личный образ жизни в радикально новом свете. Сейчас появился реальный шанс для перемен.
Одним из эффективных способов смягчить последствия глобального потепления могло бы стать повышение цен на выбросы углекислого газа путем введения налогов на выбросы углерода или сокращение предложения продаваемых квот на выбросы при одновременном отказе от долгосрочных субсидий на ископаемое топливо. Этот вопрос будет подробно обсуждаться в преддверии саммита ООН по климату COP26 в Глазго, в ноябре.
Access every new PS commentary, our entire On Point suite of subscriber-exclusive content – including Longer Reads, Insider Interviews, Big Picture/Big Question, and Say More – and the full PS archive.
Subscribe Now
Но более широкие экологические и социальные проблемы, стоящие перед повесткой дня “строить лучше, чем было”, выходят за рамки необходимости ускорить переход от ископаемого топлива к возобновляемым источникам энергии. Вот здесь-то и вступают экологические потребительские налоги.
Хотя цены на углерод будут подпитываться через цепочки поставок, чтобы поднять цены на ресурсоемкие товары, влияние на производство, использование и утилизацию неэнергетических ресурсов будет незначительным и косвенным. С точки зрения потребителя, выбросы CO2 – невидимый враг. Прямые потребительские налоги, непосредственно связанные с ущербом, нанесенным купленными, бывшими в употреблении и выброшенными товарами, будут более транспарентными и понятными.
Привязка экологических налогов с весом и размером товаров могла бы создать более четкую связь с использованием невозобновляемых ресурсов и помочь изменить социальные нормы. Таким образом, люди, использующие большие машины или живущие в больших домах, будут платить больше, что сделает варианты меньшего размера более привлекательными. Это также будет стимулировать производителей к инновациям, внедрению менее ресурсоемких “замкнутых” методов и предложению услуг, позволяющих потребителям делиться активами, а не владеть ими.
Опять же, это не новая идея: экономист Э.Ф. Шумахер поддержал ее в своей книге Малое прекрасно еще в 1973 году. С тех пор, у Америки началась любовь ко всему большому. Однако мы не можем и не должны стремиться к миру, в котором каждая семья живет в особняке и владеет огромным внедорожником. Постепенное введение более высоких налогов на покупку и использование крупных потребительских товаров длительного пользования, таких как автомобили и дома, побудит потребителей принять более устойчивые привычки в отношении расходов.
Разумеется, как и любое повышение налогов, это повышение налогов на товары встретит жесткое сопротивление. Но обоснование этих налогов будет четким и, что самое главное, справедливым. Их прогрессивный характер подразумевает, что бремя непропорционально ляжет на домохозяйства с более высокими доходами, которые потребляют более крупные и ресурсоемкие товары.
Согласно одной из оценок, в 2015 году на долю самых богатых 10% мирового населения приходилось 52% совокупных выбросов CO2, при этом только на один самый богатый 1% приходилось 15%. Высокие налоги на материалы и энергию, которые они потребляют, могли бы быть проданы богатым как более приемлемый вариант, чем более высокие налоги на доход или богатство.
Пандемия и связанные с ней локдауны дали нам представление об опасностях чрезмерного потребления и мобильности. Хотя, когда пандемия закончится, люди откажутся от некоторых из своих новых вынужденных привычек и многие поймут, что их счастье и благополучие больше связаны со взаимодействием с другими людьми, чем с накоплением новых вещей.
Еще более действенным способом для правительств заручиться поддержкой новых потребительских налогов было бы заключить “Зеленую великую сделку” с общественностью, чтобы использовать вырученные средства для ускорения программы “Строить лучше, чем было”. Поступления от таких налогов могли бы, например, использоваться для финансирования снижения налогов на рабочую силу, особенно для низкооплачиваемых. Это сделало бы пакет вдвойне прогрессивным.
Одним из вариантов мог бы стать “углеродный дивиденд”, при котором домохозяйства будут получать фиксированный доход, финансируемый за счет поступлений от экологических налогов. Это принесло бы огромную выгоду более бедным домохозяйствам.
Другой возможностью было бы использование новых доходов для снижения налогов или увеличения субсидий на услуги и экологически чистые продукты. Локдауны пандемии нанесли серьезный ущерб локальному бизнесу и услугам, особенно в сфере ресторанного бизнеса, досуга и гостиничном секторах.
Аналогичным образом, правительства могут использовать часть налоговых поступлений для финансирования зеленых инвестиций, в том числе путем поддержки домашних хозяйств, инвестирующих в электромобили (особенно небольшие) и домашние энергетические системы. Финансирование также может быть направлено на бизнес и государственные инвестиции в основную инфраструктуру и научные исследования и разработки.
Более того, фискальная политика в ведущих странах мира пока остается экспансионистской. Это означает, что налоги на экологически чистое потребление могут вводиться поэтапно в течение нескольких лет, при этом выручка может быть перечислена заранее в качестве первоначального взноса в “Зеленую великую сделку”.
Это приведет к краткосрочному увеличению дефицита государственного бюджета, но поможет дать толчок более устойчивому восстановлению. Сейчас, когда политики более чем когда-либо сосредоточены на удовлетворении потребностей людей и планеты, настало время для более амбициозной повестки дня по экологизации налоговой системы.
To have unlimited access to our content including in-depth commentaries, book reviews, exclusive interviews, PS OnPoint and PS The Big Picture, please subscribe
Many countries’ recent experiences show that boosting manufacturing employment is like chasing a fast-receding target. Automation and skill-biased technology have made it extremely unlikely that manufacturing can be the labor-absorbing activity it once was, which means that the future of “good jobs” must be created in services.
shows why policies to boost employment in the twenty-first century ultimately must focus on services.
Minxin Pei
doubts China’s government is willing to do what is needed to restore growth, describes the low-tech approaches taken by the country’s vast security apparatus, considers the Chinese social-credit system’s repressive potential, and more.
For the last several years, world leaders have made big promises and laid out bold plans to mitigate the climate crisis and help the neediest countries adapt. At this year's World Bank/IMF Spring Meetings, they must demonstrate that they can fulfill these promises, rather than simply touting new ones.
think policymakers need to get four things right to shore up the credibility of the international system.
Log in/Register
Please log in or register to continue. Registration is free and requires only your email address.
ЛОНДОН – Многие правительства, в своем стремлении содействовать экологическому и инклюзивному восстановлению после пандемии, поддержали лозунг “Строить лучше, чем было”. До сих пор, директивные органы были сосредоточены на увеличении государственных расходов таким образом, чтобы решать климатические и экологические проблемы, а также создавать рабочие места для обездоленных. Однако фискальные консерваторы опасаются, что нарастающая волна убытков и долгов утопит экономику в долгах и приведет к негативной реакции на финансовых рынках.
Поскольку пандемия еще не закончилась, политики, что неудивительно, не хотят еще больше портить настроение разговорами о повышении налогов. Но социально устойчивые перемены, к которым они стремятся, потребуют реформы доходов.
На данный момент, текущие налоговые дебаты относятся больше к совокупности налогов, чем их уровню. Речь идет скорее о более разумных, чем о более высоких налогах. Здесь ключевым моментом является переход от налогообложения рабочей силы к налогообложению использования ресурсов. Поэтому директивным органам следует рассмотреть возможность введения прогрессивных потребительских налогов на ресурсоемкие товары.
Эта идея не нова. Экономисты давно утверждают, что финансирование снижения подоходного налога за счет увеличения налогов на использование ресурсов и нанесение ущерба окружающей среде было бы более эффективным и справедливым. Такие налоги стали бы ответом на неспособность рынка наказывать загрязнителей за издержки, которые они причиняют обществу.
Заинтересованные круги десятилетиями отбивались от таких предложений. Но постепенно оправляясь от многочисленных потрясений, вызванных пандемией, мы видим масштаб и размах действий правительства, бизнес-модели и наш личный образ жизни в радикально новом свете. Сейчас появился реальный шанс для перемен.
Одним из эффективных способов смягчить последствия глобального потепления могло бы стать повышение цен на выбросы углекислого газа путем введения налогов на выбросы углерода или сокращение предложения продаваемых квот на выбросы при одновременном отказе от долгосрочных субсидий на ископаемое топливо. Этот вопрос будет подробно обсуждаться в преддверии саммита ООН по климату COP26 в Глазго, в ноябре.
Subscribe to PS Digital
Access every new PS commentary, our entire On Point suite of subscriber-exclusive content – including Longer Reads, Insider Interviews, Big Picture/Big Question, and Say More – and the full PS archive.
Subscribe Now
Но более широкие экологические и социальные проблемы, стоящие перед повесткой дня “строить лучше, чем было”, выходят за рамки необходимости ускорить переход от ископаемого топлива к возобновляемым источникам энергии. Вот здесь-то и вступают экологические потребительские налоги.
Хотя цены на углерод будут подпитываться через цепочки поставок, чтобы поднять цены на ресурсоемкие товары, влияние на производство, использование и утилизацию неэнергетических ресурсов будет незначительным и косвенным. С точки зрения потребителя, выбросы CO2 – невидимый враг. Прямые потребительские налоги, непосредственно связанные с ущербом, нанесенным купленными, бывшими в употреблении и выброшенными товарами, будут более транспарентными и понятными.
Привязка экологических налогов с весом и размером товаров могла бы создать более четкую связь с использованием невозобновляемых ресурсов и помочь изменить социальные нормы. Таким образом, люди, использующие большие машины или живущие в больших домах, будут платить больше, что сделает варианты меньшего размера более привлекательными. Это также будет стимулировать производителей к инновациям, внедрению менее ресурсоемких “замкнутых” методов и предложению услуг, позволяющих потребителям делиться активами, а не владеть ими.
Опять же, это не новая идея: экономист Э.Ф. Шумахер поддержал ее в своей книге Малое прекрасно еще в 1973 году. С тех пор, у Америки началась любовь ко всему большому. Однако мы не можем и не должны стремиться к миру, в котором каждая семья живет в особняке и владеет огромным внедорожником. Постепенное введение более высоких налогов на покупку и использование крупных потребительских товаров длительного пользования, таких как автомобили и дома, побудит потребителей принять более устойчивые привычки в отношении расходов.
Разумеется, как и любое повышение налогов, это повышение налогов на товары встретит жесткое сопротивление. Но обоснование этих налогов будет четким и, что самое главное, справедливым. Их прогрессивный характер подразумевает, что бремя непропорционально ляжет на домохозяйства с более высокими доходами, которые потребляют более крупные и ресурсоемкие товары.
Согласно одной из оценок, в 2015 году на долю самых богатых 10% мирового населения приходилось 52% совокупных выбросов CO2, при этом только на один самый богатый 1% приходилось 15%. Высокие налоги на материалы и энергию, которые они потребляют, могли бы быть проданы богатым как более приемлемый вариант, чем более высокие налоги на доход или богатство.
Пандемия и связанные с ней локдауны дали нам представление об опасностях чрезмерного потребления и мобильности. Хотя, когда пандемия закончится, люди откажутся от некоторых из своих новых вынужденных привычек и многие поймут, что их счастье и благополучие больше связаны со взаимодействием с другими людьми, чем с накоплением новых вещей.
Еще более действенным способом для правительств заручиться поддержкой новых потребительских налогов было бы заключить “Зеленую великую сделку” с общественностью, чтобы использовать вырученные средства для ускорения программы “Строить лучше, чем было”. Поступления от таких налогов могли бы, например, использоваться для финансирования снижения налогов на рабочую силу, особенно для низкооплачиваемых. Это сделало бы пакет вдвойне прогрессивным.
Одним из вариантов мог бы стать “углеродный дивиденд”, при котором домохозяйства будут получать фиксированный доход, финансируемый за счет поступлений от экологических налогов. Это принесло бы огромную выгоду более бедным домохозяйствам.
Другой возможностью было бы использование новых доходов для снижения налогов или увеличения субсидий на услуги и экологически чистые продукты. Локдауны пандемии нанесли серьезный ущерб локальному бизнесу и услугам, особенно в сфере ресторанного бизнеса, досуга и гостиничном секторах.
Аналогичным образом, правительства могут использовать часть налоговых поступлений для финансирования зеленых инвестиций, в том числе путем поддержки домашних хозяйств, инвестирующих в электромобили (особенно небольшие) и домашние энергетические системы. Финансирование также может быть направлено на бизнес и государственные инвестиции в основную инфраструктуру и научные исследования и разработки.
Более того, фискальная политика в ведущих странах мира пока остается экспансионистской. Это означает, что налоги на экологически чистое потребление могут вводиться поэтапно в течение нескольких лет, при этом выручка может быть перечислена заранее в качестве первоначального взноса в “Зеленую великую сделку”.
Это приведет к краткосрочному увеличению дефицита государственного бюджета, но поможет дать толчок более устойчивому восстановлению. Сейчас, когда политики более чем когда-либо сосредоточены на удовлетворении потребностей людей и планеты, настало время для более амбициозной повестки дня по экологизации налоговой системы.