ДЖАКАРТА – В японском городе Осака с 28 по 29 октября пройдёт заседание министров торговли стран «Большой семёрки» (G7). Главное внимание собравшихся будет сосредоточено на повышении устойчивости производственных цепочек и усилении контроля за экспортом критически важных полезных ископаемых и технологий. Но ожидается, что важное место в повестке дня займёт также тема китайской политики «экономического принуждения», особенно повсеместные сбои, вызываемые промышленной политикой Китая – непрозрачной и искажающей рынок.
С тех пор в 2001 году Китай вступил во Всемирную торговую организацию (ВТО), эту страну неоднократно обвиняли в предоставлении несправедливых промышленных субсидий, что приводило к множеству споров в рамках ВТО. Например, в 2006 году Евросоюз, США и Канада пожаловались на то, что Китай выплачивает экспортные субсидии предприятиям, выпускающим автомобили и запчасти, в основном через программы поддержки «экспортной базы». ВТО строго запрещает субсидирование экспорта, поскольку такие субсидии существенно искажают торговлю.
Кроме того, в 2010 году США заявили, что Китай субсидирует производителей оборудования для ветроэнергетики, в частности, предлагает гранты тем компаниям, которые используют компоненты, сделанные в Китае. В 2017 году внимание привлекло предполагаемое субсидирование Китаем крупных производителей алюминия. А год спустя ВТО подтвердил правомерность жалобы федерального правительства США на то, что Китай вводит компенсационные и антидемпинговые сборы с бройлерной продукции из США.
Тем временем объёмы двусторонней торговли между Китаем и Южной Кореей значительно снизились на фоне роста геополитической напряжённости, а также решения Китая исключить из своей программы субсидирования производителей электромобилей те предприятия, которые используют южнокорейские аккумуляторы. Торговые отношения между Китаем и Австралией также испортились после того, как в ответ на призыв тогдашнего австралийского премьер-министра Скотта Моррисона провести независимое международное расследование, чтобы найти источники пандемии Covid-19, Китай ввёл пошлины на австралийские товары, в том числе ячмень, вино, мясо, древесину и лобстеров.
В начале нынешнего года лидеры «Большой семёрки» дали обещание бороться с любыми формами экономического принуждения. Но подобная борьба может привести к серьёзным последствиям, поскольку на долю Китая приходится 19,4% экспорта Японии, 7,5% экспорта США, 6,8% – Германии и 6,5% – Великобритании. Если «Большая семёрка» примет меры для противодействия китайской политике принуждения, тогда председатель КНР Си Цзиньпин может принять ответные меры.
Впрочем, помимо потенциальных последствий для экономики самих стран «Большой семёрки», начатая этой группой кампания борьбы с экономическим принуждением может негативно повлиять на всю мировую торговлю. Начать с того, что туманность термина «экономическое принуждение» позволяет не только правительствам стран «Большой семёрки», но и правительствам любых стран мира использовать его в качестве предлога для принятия протекционистских мер, что может привести к росту производственных издержек и цен в целом.
Евросоюз определяет экономическое принуждение как попытку страны, не входящей в этот союз, надавить на одного или нескольких членов ЕС для того, чтобы те предприняли определённые действия; это давление осуществляется в виде принятия или угрозы принятия мер, которые негативно влияют на торговые или инвестиционные отношения между этими странами. Иногда такая тактика и используемые инструменты являются очевидно принудительными, однако отсутствует чёткое определение, что имеет представляет собой действие «против» другой страны. При такой неоднозначности этим термином можно называть меры, предпринимаемые многими странами.
Кроме того, хотя «Большая семёрка» неоднократно подчёркивала, что считает экспортный контроль «фундаментальным политическим инструментом», помогающим предотвратить использование критически важных технологий в военных целях, применение этого инструмента искажает глобальную торговлю и распределение ресурсов в долгосрочной перспективе, поскольку он снижает конкурентоспособность и препятствует экономическому росту как в странах-экспортёрах, так и в странах-импортёрах.
Например, в исследовании 1981 года принстонский экономист Джин Гроссман показал, что требования по локализации компонентов часто приводят к сокращению объёмов выпуска и повышению цен на конечную продукцию, при этом влияние этих требований на ситуацию с отечественными промежуточными товарами остаётся не вполне ясным и зависит главным образом от специфических рыночных факторов и от производственных процессов. В статье 1992 года Гроссман и Эльханан Хелпман описали систему защитных мер в торговле, когда отрасли с более высоким спросом на импорт или с эластичностью экспортных поставок демонстрировали меньше желания отклоняться от практики свободной торговли. В 2012 году Уилл Мартин и Ким Андерсонвыяснили, что изменения в торговой политике, особенно ограничения экспорта, сыграли ключевую роль в повышении мировых цен на базовую аграрную продукцию во время сырьевых бумов 1973-1974 и 2006-2008 годов.
Принимая меры борьбы с экономическим принуждением, члены «Большой семёрки» могли ненароком подтолкнуть другие страны к созданию собственных торговых барьеров. В одном только 2022 году правительства разных стран мира ввели почти 3 тысячи протекционистских мер, которые негативно влияют на инвестиции и торговлю товарами и услугами. Эти действия, предпринимаемые отдельными странами или объединениями стран, могли усугубить неопределённость и затормозить рост мировой торговли.
Растущая фрагментация мировой экономики уже оказывает негативное влияние. Хотя в 2022 году объём мировой торговли достиг $49,5 трлн, ВТО недавно снизила прогноз темпов роста торговли в 2023 году – с 1,7% до 0,8%, ссылаясь на перебои в торговле и замедление темпов роста промышленности.
«Большая семёрка» обязана проявить инициативу для деэскалации напряжённости. Гарантировав эффективную работу ВТО и отказавшись от карательных мер, которые ставят под угрозу экономическую стабильность, эта группа страна могла бы повести мировую торговлю в правильном направлении.
ДЖАКАРТА – В японском городе Осака с 28 по 29 октября пройдёт заседание министров торговли стран «Большой семёрки» (G7). Главное внимание собравшихся будет сосредоточено на повышении устойчивости производственных цепочек и усилении контроля за экспортом критически важных полезных ископаемых и технологий. Но ожидается, что важное место в повестке дня займёт также тема китайской политики «экономического принуждения», особенно повсеместные сбои, вызываемые промышленной политикой Китая – непрозрачной и искажающей рынок.
С тех пор в 2001 году Китай вступил во Всемирную торговую организацию (ВТО), эту страну неоднократно обвиняли в предоставлении несправедливых промышленных субсидий, что приводило к множеству споров в рамках ВТО. Например, в 2006 году Евросоюз, США и Канада пожаловались на то, что Китай выплачивает экспортные субсидии предприятиям, выпускающим автомобили и запчасти, в основном через программы поддержки «экспортной базы». ВТО строго запрещает субсидирование экспорта, поскольку такие субсидии существенно искажают торговлю.
Кроме того, в 2010 году США заявили, что Китай субсидирует производителей оборудования для ветроэнергетики, в частности, предлагает гранты тем компаниям, которые используют компоненты, сделанные в Китае. В 2017 году внимание привлекло предполагаемое субсидирование Китаем крупных производителей алюминия. А год спустя ВТО подтвердил правомерность жалобы федерального правительства США на то, что Китай вводит компенсационные и антидемпинговые сборы с бройлерной продукции из США.
Тем временем объёмы двусторонней торговли между Китаем и Южной Кореей значительно снизились на фоне роста геополитической напряжённости, а также решения Китая исключить из своей программы субсидирования производителей электромобилей те предприятия, которые используют южнокорейские аккумуляторы. Торговые отношения между Китаем и Австралией также испортились после того, как в ответ на призыв тогдашнего австралийского премьер-министра Скотта Моррисона провести независимое международное расследование, чтобы найти источники пандемии Covid-19, Китай ввёл пошлины на австралийские товары, в том числе ячмень, вино, мясо, древесину и лобстеров.
В начале нынешнего года лидеры «Большой семёрки» дали обещание бороться с любыми формами экономического принуждения. Но подобная борьба может привести к серьёзным последствиям, поскольку на долю Китая приходится 19,4% экспорта Японии, 7,5% экспорта США, 6,8% – Германии и 6,5% – Великобритании. Если «Большая семёрка» примет меры для противодействия китайской политике принуждения, тогда председатель КНР Си Цзиньпин может принять ответные меры.
Впрочем, помимо потенциальных последствий для экономики самих стран «Большой семёрки», начатая этой группой кампания борьбы с экономическим принуждением может негативно повлиять на всю мировую торговлю. Начать с того, что туманность термина «экономическое принуждение» позволяет не только правительствам стран «Большой семёрки», но и правительствам любых стран мира использовать его в качестве предлога для принятия протекционистских мер, что может привести к росту производственных издержек и цен в целом.
SPRING SALE: Save 40% on all new Digital or Digital Plus subscriptions
Subscribe now to gain greater access to Project Syndicate – including every commentary and our entire On Point suite of subscriber-exclusive content – starting at just $49.99.
Subscribe Now
Евросоюз определяет экономическое принуждение как попытку страны, не входящей в этот союз, надавить на одного или нескольких членов ЕС для того, чтобы те предприняли определённые действия; это давление осуществляется в виде принятия или угрозы принятия мер, которые негативно влияют на торговые или инвестиционные отношения между этими странами. Иногда такая тактика и используемые инструменты являются очевидно принудительными, однако отсутствует чёткое определение, что имеет представляет собой действие «против» другой страны. При такой неоднозначности этим термином можно называть меры, предпринимаемые многими странами.
Кроме того, хотя «Большая семёрка» неоднократно подчёркивала, что считает экспортный контроль «фундаментальным политическим инструментом», помогающим предотвратить использование критически важных технологий в военных целях, применение этого инструмента искажает глобальную торговлю и распределение ресурсов в долгосрочной перспективе, поскольку он снижает конкурентоспособность и препятствует экономическому росту как в странах-экспортёрах, так и в странах-импортёрах.
Например, в исследовании 1981 года принстонский экономист Джин Гроссман показал, что требования по локализации компонентов часто приводят к сокращению объёмов выпуска и повышению цен на конечную продукцию, при этом влияние этих требований на ситуацию с отечественными промежуточными товарами остаётся не вполне ясным и зависит главным образом от специфических рыночных факторов и от производственных процессов. В статье 1992 года Гроссман и Эльханан Хелпман описали систему защитных мер в торговле, когда отрасли с более высоким спросом на импорт или с эластичностью экспортных поставок демонстрировали меньше желания отклоняться от практики свободной торговли. В 2012 году Уилл Мартин и Ким Андерсонвыяснили, что изменения в торговой политике, особенно ограничения экспорта, сыграли ключевую роль в повышении мировых цен на базовую аграрную продукцию во время сырьевых бумов 1973-1974 и 2006-2008 годов.
Принимая меры борьбы с экономическим принуждением, члены «Большой семёрки» могли ненароком подтолкнуть другие страны к созданию собственных торговых барьеров. В одном только 2022 году правительства разных стран мира ввели почти 3 тысячи протекционистских мер, которые негативно влияют на инвестиции и торговлю товарами и услугами. Эти действия, предпринимаемые отдельными странами или объединениями стран, могли усугубить неопределённость и затормозить рост мировой торговли.
Растущая фрагментация мировой экономики уже оказывает негативное влияние. Хотя в 2022 году объём мировой торговли достиг $49,5 трлн, ВТО недавно снизила прогноз темпов роста торговли в 2023 году – с 1,7% до 0,8%, ссылаясь на перебои в торговле и замедление темпов роста промышленности.
«Большая семёрка» обязана проявить инициативу для деэскалации напряжённости. Гарантировав эффективную работу ВТО и отказавшись от карательных мер, которые ставят под угрозу экономическую стабильность, эта группа страна могла бы повести мировую торговлю в правильном направлении.