ПРИНСТОН. Недавнее освобождение Абделя Бассета Али аль-Меграхи, единственного человека, признанного виновным во взрыве рейса 103 Pan Am над Локерби, Шотландия, в 1988 году вызвало негодование. Примерно в то же время американская футбольная команда «Филадельфийские орлы» предложила второй шанс бывшей звезде Майклу Вику, которого обвинили в проведении собачьих боев, во время которых неудачных бойцов подвергали пыткам и убивали. А Уильям Колли, который командовал взводом, убившим сотни гражданских вьетнамцев в деревне Май Лай в 1968 году, сегодня прекратил свое молчание в СМИ и извинился за свои действия.
Когда мы должны простить или выказать сострадание преступникам? Многие общества относятся к преступлениям, касающимся жестокого обращения с животными, намного мягче, но наказание Вика – 23 месяца тюрьмы – было достаточным. В дополнение к тюремному заключению он пропустил два года своей карьеры игрока, а также упустил миллионы долларов прибыли. Если бы Вику больше никогда не пришлось играть в футбол, он бы понес значительно большее наказание, чем то, которое назначил суд.
Вик продемонстрировал свое раскаяние. Возможно, важнее то, что за его словами последовали действия - работа волонтером в приюте для животных, а также в общественной организации США, – направленные на борьбу с собачьими боями. Трудно себе представить, какую пользу можно извлечь из того, чтобы не позволить ему закончить свою реабилитацию и вернуться к занятию тем, что он делает лучше всего.
Меграхи признали виновным в убийстве 270 людей и приговорили к пожизненному заключению. Он пробыл в заключении только семь лет, когда министр юстиции Шотландии Кенни Макаскилл освободил его, основываясь на сострадании, после медицинского заключения о том, что у Меграхи конечная стадия развития злокачественной опухоли и что ему осталось жить всего три месяца. Вопрос о раскаянии не возник, поскольку Меграхи никогда не признавал своей вины и не подавал апелляции против своего обвинения как раз перед своим освобождением.
Сомнения возникли в том, действительно ли Меграхи находится на пороге смерти. Только тюремный врач, как кажется, был готов сказать, что ему осталось не больше трех месяцев жизни, в то время как четверо специалистов отказались оценить, как долго он может прожить. Также были споры о том, что освобождение Меграхи было связано с переговорами о нефтяных контрактах между Великобританией и Ливаном. И наконец, также возникали сомнения в том, действительно ли Меграхи был злоумышленником, совершившим преступление, и это также могло повлиять на решение Макаскилла (хотя, если это так, то было бы лучше оставить это решение для суда).
Давайте на время оставим такие вопросы в стороне. Предположим, что Меграхи виновен и что его выпустили на свободу только потому, что ему осталось жить совсем недолго, разве смертельная болезнь заключенного оправдывает сострадательное освобождение?
Access every new PS commentary, our entire On Point suite of subscriber-exclusive content – including Longer Reads, Insider Interviews, Big Picture/Big Question, and Say More – and the full PS archive.
Subscribe Now
Ответ может зависеть от типа совершенного преступления, длительности заключения и пропорции времени, которое еще нужно отбыть в заключении. Для карманного вора, который отбыл наказание в течение одного из двух лет, было бы чрезмерно сурово настаивать на том, чтобы он отбыл свое заключение полностью, если это будет означать, что он умрет в тюрьме, а не в своей семье. Однако освобождение человека, который отбыл только семь лет из пожизненного заключения за массовое убийство – очень сложный вопрос. Как говорят родственники жертв, планируя преступление, Меграхи не проявил сострадания. Так почему, спрашивают они, мы должны проявлять сострадание к нему?
Макаскилл, обращаясь к шотландскому парламенту в защиту своего решения, воздержался от цитирования наиболее известной речи о милосердии в английском языке – речи Порции в «Венецианском купце» Шекспира – однако слова Порции могли бы хорошо отразить суть его выступления. Порция признает, что у Шейлока нет обязательства проявлять милосердие к Антонио, который нарушает свое соглашение с ним.
Она говорит Шейлоку, что «Жалость не знает предела» – то есть, не может быть по принуждению или обязательной – это нечто, что происходит свободно, наподобие дождя. Макаскилл признает, что Меграхи сам не проявил сострадания, но правильно указывает на то, что только этот факт не является причиной для отказа ему в сострадании в его последние дни. Затем он обращается к ценностям человечности, сострадания и жалости, «убеждения, по которым мы стремимся жить», и заключает, что его решение соответствует шотландским ценностям.
Мы можем обоснованно не согласиться с решением Макаскилла, но мы должны признать, что – поскольку за этим стоит нечто большее, чем можно увидеть на поверхности – он мотивировался некоторыми из самых возвышенных ценностей, которыми мы способны руководствоваться. И, если мы считаем, что Меграхи не был достаточно наказан за свое преступление, то что мы должны сделать в отношении бывшего лейтенанта Уильяма Колли?
В 1971 году Колли признали виновным в убийстве «не менее 22 вьетнамских граждан неопределенного возраста и пола». Его также признали виновным в преднамеренном убийстве вьетнамского ребенка. Однако спустя три дня – именно дня – после признания его виновным, президент Ричард Никсон приказал, чтобы его освободили из тюрьмы и позволили отбывать приговор в комфортабельном доме с двумя спальнями. В нем он жил с женщиной, а также персоналом, который помогал ему. Спустя три года его освободили даже из этого заключения.
Колли всегда заявлял, что он следовал приказам. Капитан Эрнест Медина, его командир, приказал ему сжечь деревню и засорить ее колодцы, однако нет четких доказательств того, что приказ содержал также убийство тех, кто не сражался – и, конечно, даже если такой приказ и издавался, то ему не нужно было подчиняться. (Медина был признан невиновным в убийстве.)
После многих лет нежелания общаться с прессой, Колли, которому сегодня 66 лет, недавно заявил, что «не проходит и дня», чтобы он не чувствовал раскаяния «за то, что случилось в тот день в Май Лай». Можно спросить, готовы ли родственники погибших в Май Лай простить Колли, также как и готовы ли родственники погибших над Локерби простить Меграхи.
To have unlimited access to our content including in-depth commentaries, book reviews, exclusive interviews, PS OnPoint and PS The Big Picture, please subscribe
The US retirement system is failing American workers. But after decades of pushing fake fixes – especially forcing people to work longer – US policymakers have an opportunity to make real progress in bolstering Americans' economic security in old age.
proposes a Grey New Deal that would boost economic security for all US workers in old age.
From a long list of criminal indictments to unfavorable voter demographics, there is plenty standing between presumptive GOP nominee Donald Trump and a second term in the White House. But a Trump victory in the November election remains a distinct possibility – and a cause for serious economic concern.
ПРИНСТОН. Недавнее освобождение Абделя Бассета Али аль-Меграхи, единственного человека, признанного виновным во взрыве рейса 103 Pan Am над Локерби, Шотландия, в 1988 году вызвало негодование. Примерно в то же время американская футбольная команда «Филадельфийские орлы» предложила второй шанс бывшей звезде Майклу Вику, которого обвинили в проведении собачьих боев, во время которых неудачных бойцов подвергали пыткам и убивали. А Уильям Колли, который командовал взводом, убившим сотни гражданских вьетнамцев в деревне Май Лай в 1968 году, сегодня прекратил свое молчание в СМИ и извинился за свои действия.
Когда мы должны простить или выказать сострадание преступникам? Многие общества относятся к преступлениям, касающимся жестокого обращения с животными, намного мягче, но наказание Вика – 23 месяца тюрьмы – было достаточным. В дополнение к тюремному заключению он пропустил два года своей карьеры игрока, а также упустил миллионы долларов прибыли. Если бы Вику больше никогда не пришлось играть в футбол, он бы понес значительно большее наказание, чем то, которое назначил суд.
Вик продемонстрировал свое раскаяние. Возможно, важнее то, что за его словами последовали действия - работа волонтером в приюте для животных, а также в общественной организации США, – направленные на борьбу с собачьими боями. Трудно себе представить, какую пользу можно извлечь из того, чтобы не позволить ему закончить свою реабилитацию и вернуться к занятию тем, что он делает лучше всего.
Меграхи признали виновным в убийстве 270 людей и приговорили к пожизненному заключению. Он пробыл в заключении только семь лет, когда министр юстиции Шотландии Кенни Макаскилл освободил его, основываясь на сострадании, после медицинского заключения о том, что у Меграхи конечная стадия развития злокачественной опухоли и что ему осталось жить всего три месяца. Вопрос о раскаянии не возник, поскольку Меграхи никогда не признавал своей вины и не подавал апелляции против своего обвинения как раз перед своим освобождением.
Сомнения возникли в том, действительно ли Меграхи находится на пороге смерти. Только тюремный врач, как кажется, был готов сказать, что ему осталось не больше трех месяцев жизни, в то время как четверо специалистов отказались оценить, как долго он может прожить. Также были споры о том, что освобождение Меграхи было связано с переговорами о нефтяных контрактах между Великобританией и Ливаном. И наконец, также возникали сомнения в том, действительно ли Меграхи был злоумышленником, совершившим преступление, и это также могло повлиять на решение Макаскилла (хотя, если это так, то было бы лучше оставить это решение для суда).
Давайте на время оставим такие вопросы в стороне. Предположим, что Меграхи виновен и что его выпустили на свободу только потому, что ему осталось жить совсем недолго, разве смертельная болезнь заключенного оправдывает сострадательное освобождение?
Subscribe to PS Digital
Access every new PS commentary, our entire On Point suite of subscriber-exclusive content – including Longer Reads, Insider Interviews, Big Picture/Big Question, and Say More – and the full PS archive.
Subscribe Now
Ответ может зависеть от типа совершенного преступления, длительности заключения и пропорции времени, которое еще нужно отбыть в заключении. Для карманного вора, который отбыл наказание в течение одного из двух лет, было бы чрезмерно сурово настаивать на том, чтобы он отбыл свое заключение полностью, если это будет означать, что он умрет в тюрьме, а не в своей семье. Однако освобождение человека, который отбыл только семь лет из пожизненного заключения за массовое убийство – очень сложный вопрос. Как говорят родственники жертв, планируя преступление, Меграхи не проявил сострадания. Так почему, спрашивают они, мы должны проявлять сострадание к нему?
Макаскилл, обращаясь к шотландскому парламенту в защиту своего решения, воздержался от цитирования наиболее известной речи о милосердии в английском языке – речи Порции в «Венецианском купце» Шекспира – однако слова Порции могли бы хорошо отразить суть его выступления. Порция признает, что у Шейлока нет обязательства проявлять милосердие к Антонио, который нарушает свое соглашение с ним.
Она говорит Шейлоку, что «Жалость не знает предела» – то есть, не может быть по принуждению или обязательной – это нечто, что происходит свободно, наподобие дождя. Макаскилл признает, что Меграхи сам не проявил сострадания, но правильно указывает на то, что только этот факт не является причиной для отказа ему в сострадании в его последние дни. Затем он обращается к ценностям человечности, сострадания и жалости, «убеждения, по которым мы стремимся жить», и заключает, что его решение соответствует шотландским ценностям.
Мы можем обоснованно не согласиться с решением Макаскилла, но мы должны признать, что – поскольку за этим стоит нечто большее, чем можно увидеть на поверхности – он мотивировался некоторыми из самых возвышенных ценностей, которыми мы способны руководствоваться. И, если мы считаем, что Меграхи не был достаточно наказан за свое преступление, то что мы должны сделать в отношении бывшего лейтенанта Уильяма Колли?
В 1971 году Колли признали виновным в убийстве «не менее 22 вьетнамских граждан неопределенного возраста и пола». Его также признали виновным в преднамеренном убийстве вьетнамского ребенка. Однако спустя три дня – именно дня – после признания его виновным, президент Ричард Никсон приказал, чтобы его освободили из тюрьмы и позволили отбывать приговор в комфортабельном доме с двумя спальнями. В нем он жил с женщиной, а также персоналом, который помогал ему. Спустя три года его освободили даже из этого заключения.
Колли всегда заявлял, что он следовал приказам. Капитан Эрнест Медина, его командир, приказал ему сжечь деревню и засорить ее колодцы, однако нет четких доказательств того, что приказ содержал также убийство тех, кто не сражался – и, конечно, даже если такой приказ и издавался, то ему не нужно было подчиняться. (Медина был признан невиновным в убийстве.)
После многих лет нежелания общаться с прессой, Колли, которому сегодня 66 лет, недавно заявил, что «не проходит и дня», чтобы он не чувствовал раскаяния «за то, что случилось в тот день в Май Лай». Можно спросить, готовы ли родственники погибших в Май Лай простить Колли, также как и готовы ли родственники погибших над Локерби простить Меграхи.