Финансовый кризис в сущности нельзя понять как до, так и во время его протекания. Зато мы очень хорошо понимаем кризисы, имевшие место в прошлом. Бухгалтеры проверяют свои книги, участники событий рассказывают свои истории газетам (а иногда и в суде), политики объясняют, почему они стараются навести порядок, и в конце историки составляют подробный отчет.
Поскольку прошлое нам хорошо известно, наилучшим способом понимания текущего кризиса кажется поиск модели в прошлом опыте, даже если это и было очень давно. Но правильный ли это подход?
Часто выбор модели в меньшей степени зависит от рациональной оценки сходств и различий, и в больше степени от инстинктивного чувства, склонности к оптимизму или пессимизму, или политической ориентации. В настоящее время широко обсуждаются два кризиса – 1907 и 1931 годов.
В начале нынешнего кредитного кризиса многие люди, любящие проводить исторические параллели, выбрали кризис 1907 года в качестве главного прецедента. Он не только имел место ровно 100 лет назад, но и казался привлекательной параллелью. Кризис 1907 года был в равной степени разрушительным, вызвавшим сильный, хоть и недолгий экономический спад, и, как оказалось, легко разрешимым.
Паника 1907 года началась в Соединенных Штатах из-за роста процентных ставок в то время, как фермеры на Западе получали плату за урожай, и финансовых скандалов в Нью-Йорке, связанных с крупной финансовой организацией "Никербокер траст".
Вдруг, как и сегодня, даже большие банки перестали доверять друг другу. Этот сбой был по существу кризисом ликвидности, и ликвидность была легко восстановлена с помощью следующих мер: нью-йоркские банки выпустили в обращение свои собственные ликвидные средства через расчетную палату; одна чрезвычайно могущественная финансовая организация – J.P. Morgan – скупила обваливающиеся акции и таким образом остановила панику на рынке и драку за ликвидность; и европейские центральные банки поставили золото на американский рынок.
Access every new PS commentary, our entire On Point suite of subscriber-exclusive content – including Longer Reads, Insider Interviews, Big Picture/Big Question, and Say More – and the full PS archive.
Subscribe Now
Явным уроком, извлеченным американцами из кризиса 1907 года, было то, что центральные банки могут лучше других восстановить ликвидность при финансовой панике, и к 1914 году в результате денежной реформы у США появился собственный центральный банк – Федеральный Резерв. Таким образом, кризис 1907 года стал утешительным примером, приводимым во время финансовых стрессов и дающим надежду на то, что кризиса не будет, если центральный банк понимает проблему ликвидности.
Существуют и современные параллели. Федеральный Резерв и Европейский Центральный Банк недавно вкачали огромное количество ликвидности в глобальную финансовую систему. Занимающие стратегические позиции частные компании также внести свою лепту в укрепление уверенности на финансовых рынках. Например, «Голдман Сакс» публично скупил рискованные активы своего фонда «Global Equities Opportunity Fund».
Более темную параллель можно провести с Великой Депрессией 1930-х годов, когда не помогло никакое количество ликвидности. Эта историческая аналогия проводится теми, кто хочет, чтобы правительство сделало больше, в частности банками, которые чувствуют себя уязвимыми и которым отчаянно необходима помощь государства. В августе 2007 года некоторые немецкие банки при первых признаках трудностей в связи с кризисом ипотечных кредитов повышенного риска в США, начали говорить исключительно о 1931 годе.
Во время Великой Депрессии банковский крах значительно усугубил экономический спад. Его не могли остановить государственные границы. Правительства не только столкнулись с необходимостью предоставить сочетание государственной помощи и нового законодательства, гарантирующего сохранность депозитов, но и с призывами оградить свои страны от дестабилизирующего международного влияния.
Эта националистическая риторика возобновилась во время финансового кризиса 2007 года. Немцы не понимают, почему они должны страдать из-за низкокачественного ипотечного кредитования в бедных районах американских городов. Вкладчики британского банка «Northern Rock» обвиняют события в Америке в кредитном кризисе, лишившем банка возможности продолжать финансировать свои займы.
Однако ни одна из этих исторических параллелей не является убедительной. Мы живем не в 1907 году, когда золотой стандарт ограничивал способность центральных банков поставлять дополнительную ликвидность на рынок. Также, после пятилетнего периода самого быстрого экономического роста в истории человечества, обвал цен не представляет такого риска для финансовой системы, как во время Великой Депрессии.
Сегодня реакция, аналогичная реакции на кризисы 1907 и 1931 годов, только бы усугубила положение. Продолжительное вливание ликвидности означало бы большую вероятность появления мыльных пузырей на рынках недвижимости, ценных бумаг или современного искусства. Стабилизация банковской системы со стороны правительства может носить либо международный характер, вызывая жалобы по поводу субсидирования других стран со стороны разгневанных налогоплательщиков, либо национальный, но только за счет значительно расширенного контроля за движением капитала. Ни в первом, ни во втором нет необходимости.
Если сегодняшний кредитный кризис и имеет исторические параллели, то они ближе к «нормальным кризисам» девятнадцатого века, как, например, в 1837, 1847 или 1857 годах. Во время этих кризисов финансовые новшества вызвали неопределенность и нервозность, но и положили начало очень важному и полезному образовательному процессу. Финансовые организации, пережившие эти кризисы, продолжили играть ключевую роль в поощрении дальнейшего развития, и повысили свою репутацию тем, что выдержали кризис.
Иногда валютные и финансовые организации обязаны игнорировать исторические параллели и видеть более широкую картину. Иногда же лучше реагировать на кризис, не предпринимая действий только ради того, чтобы что-то предпринять, а просто не делая ничего.
To have unlimited access to our content including in-depth commentaries, book reviews, exclusive interviews, PS OnPoint and PS The Big Picture, please subscribe
While both the American and Chinese Gilded Ages raised material standards of living for hundreds of millions of people, their endemic corruption produced radically unequal and unsustainable growth. Ultimately, both periods offer cautionary tales about unbridled crony capitalism, not models for blind emulation.
explains how corruption both drove the country's GDP growth and sowed the seeds for its current economic problems.
Since taking power in 2014, Prime Minister Narendra Modi and his ruling Bharatiya Janata Party have stoked Hindu nationalism, hollowed out India’s democracy, and overseen an economy that is probably performing far worse than official figures suggest. And yet Modi and the BJP are genuinely popular, making them likely – though not certain – to emerge victorious when the ongoing parliamentary election concludes in June.
Финансовый кризис в сущности нельзя понять как до, так и во время его протекания. Зато мы очень хорошо понимаем кризисы, имевшие место в прошлом. Бухгалтеры проверяют свои книги, участники событий рассказывают свои истории газетам (а иногда и в суде), политики объясняют, почему они стараются навести порядок, и в конце историки составляют подробный отчет.
Поскольку прошлое нам хорошо известно, наилучшим способом понимания текущего кризиса кажется поиск модели в прошлом опыте, даже если это и было очень давно. Но правильный ли это подход?
Часто выбор модели в меньшей степени зависит от рациональной оценки сходств и различий, и в больше степени от инстинктивного чувства, склонности к оптимизму или пессимизму, или политической ориентации. В настоящее время широко обсуждаются два кризиса – 1907 и 1931 годов.
В начале нынешнего кредитного кризиса многие люди, любящие проводить исторические параллели, выбрали кризис 1907 года в качестве главного прецедента. Он не только имел место ровно 100 лет назад, но и казался привлекательной параллелью. Кризис 1907 года был в равной степени разрушительным, вызвавшим сильный, хоть и недолгий экономический спад, и, как оказалось, легко разрешимым.
Паника 1907 года началась в Соединенных Штатах из-за роста процентных ставок в то время, как фермеры на Западе получали плату за урожай, и финансовых скандалов в Нью-Йорке, связанных с крупной финансовой организацией "Никербокер траст".
Вдруг, как и сегодня, даже большие банки перестали доверять друг другу. Этот сбой был по существу кризисом ликвидности, и ликвидность была легко восстановлена с помощью следующих мер: нью-йоркские банки выпустили в обращение свои собственные ликвидные средства через расчетную палату; одна чрезвычайно могущественная финансовая организация – J.P. Morgan – скупила обваливающиеся акции и таким образом остановила панику на рынке и драку за ликвидность; и европейские центральные банки поставили золото на американский рынок.
Subscribe to PS Digital
Access every new PS commentary, our entire On Point suite of subscriber-exclusive content – including Longer Reads, Insider Interviews, Big Picture/Big Question, and Say More – and the full PS archive.
Subscribe Now
Явным уроком, извлеченным американцами из кризиса 1907 года, было то, что центральные банки могут лучше других восстановить ликвидность при финансовой панике, и к 1914 году в результате денежной реформы у США появился собственный центральный банк – Федеральный Резерв. Таким образом, кризис 1907 года стал утешительным примером, приводимым во время финансовых стрессов и дающим надежду на то, что кризиса не будет, если центральный банк понимает проблему ликвидности.
Существуют и современные параллели. Федеральный Резерв и Европейский Центральный Банк недавно вкачали огромное количество ликвидности в глобальную финансовую систему. Занимающие стратегические позиции частные компании также внести свою лепту в укрепление уверенности на финансовых рынках. Например, «Голдман Сакс» публично скупил рискованные активы своего фонда «Global Equities Opportunity Fund».
Более темную параллель можно провести с Великой Депрессией 1930-х годов, когда не помогло никакое количество ликвидности. Эта историческая аналогия проводится теми, кто хочет, чтобы правительство сделало больше, в частности банками, которые чувствуют себя уязвимыми и которым отчаянно необходима помощь государства. В августе 2007 года некоторые немецкие банки при первых признаках трудностей в связи с кризисом ипотечных кредитов повышенного риска в США, начали говорить исключительно о 1931 годе.
Во время Великой Депрессии банковский крах значительно усугубил экономический спад. Его не могли остановить государственные границы. Правительства не только столкнулись с необходимостью предоставить сочетание государственной помощи и нового законодательства, гарантирующего сохранность депозитов, но и с призывами оградить свои страны от дестабилизирующего международного влияния.
Эта националистическая риторика возобновилась во время финансового кризиса 2007 года. Немцы не понимают, почему они должны страдать из-за низкокачественного ипотечного кредитования в бедных районах американских городов. Вкладчики британского банка «Northern Rock» обвиняют события в Америке в кредитном кризисе, лишившем банка возможности продолжать финансировать свои займы.
Однако ни одна из этих исторических параллелей не является убедительной. Мы живем не в 1907 году, когда золотой стандарт ограничивал способность центральных банков поставлять дополнительную ликвидность на рынок. Также, после пятилетнего периода самого быстрого экономического роста в истории человечества, обвал цен не представляет такого риска для финансовой системы, как во время Великой Депрессии.
Сегодня реакция, аналогичная реакции на кризисы 1907 и 1931 годов, только бы усугубила положение. Продолжительное вливание ликвидности означало бы большую вероятность появления мыльных пузырей на рынках недвижимости, ценных бумаг или современного искусства. Стабилизация банковской системы со стороны правительства может носить либо международный характер, вызывая жалобы по поводу субсидирования других стран со стороны разгневанных налогоплательщиков, либо национальный, но только за счет значительно расширенного контроля за движением капитала. Ни в первом, ни во втором нет необходимости.
Если сегодняшний кредитный кризис и имеет исторические параллели, то они ближе к «нормальным кризисам» девятнадцатого века, как, например, в 1837, 1847 или 1857 годах. Во время этих кризисов финансовые новшества вызвали неопределенность и нервозность, но и положили начало очень важному и полезному образовательному процессу. Финансовые организации, пережившие эти кризисы, продолжили играть ключевую роль в поощрении дальнейшего развития, и повысили свою репутацию тем, что выдержали кризис.
Иногда валютные и финансовые организации обязаны игнорировать исторические параллели и видеть более широкую картину. Иногда же лучше реагировать на кризис, не предпринимая действий только ради того, чтобы что-то предпринять, а просто не делая ничего.