ТЕЛЬ-АВИВ. Итак, президент Барак Обама решил держаться до конца. Упрямый боевой клич администрации Буша в Ираке теперь взял верх в планируемом Обамой резком увеличении численности войск в Афганистане. Победа Талибана здесь, как предостерегали сторонники увеличения войск, привела бы к радикализации всего региона и создала бы эффект домино с распространяющимися исламскими революциями по всей Центральной Азии. Аль-Каида, неразрывно связанная с Талибаном, также заявила бы о победе, если бы Америка подала сигнал об отступлении.
Но победа сил джихада – не единственный возможный сценарий. Аль-Каида, например, сейчас стала привилегированным мировым концерном, чьи возможности больше не зависят от её баз в Афганистане. В действительности же, оторванная от торговли героином, которая превратила Талибан в колоссальную экономическую корпорацию, Аль-Каида, безусловно, находится в финансовом упадке. Хоть и не столь очевидно, что вывод войск НАТО неизбежно привёл бы к захвату власти талибами. Раздробление страны по этническому принципу – более вероятный сценарий.
На самом деле, вопрос о том, что делать в Афганистане, касается старого стереотипа о «миссии белого человека», который, кажется, никогда не умрёт, как бы дорого он нам ни обходился, как бы двуличен ни был. Ведь даже если беды, предсказываемые в самых пессимистичных прогнозах, и сбудутся, то почему они пугают Запад больше, чем региональные державы, такие как Индия, Россия, Китай и Иран (для которого суннитский Талибан является опасным идеологическим вызовом)? Ни одна из этих стран не рассматривает военное решение афганского кризиса.
ТЕЛЬ-АВИВ. Итак, президент Барак Обама решил держаться до конца. Упрямый боевой клич администрации Буша в Ираке теперь взял верх в планируемом Обамой резком увеличении численности войск в Афганистане. Победа Талибана здесь, как предостерегали сторонники увеличения войск, привела бы к радикализации всего региона и создала бы эффект домино с распространяющимися исламскими революциями по всей Центральной Азии. Аль-Каида, неразрывно связанная с Талибаном, также заявила бы о победе, если бы Америка подала сигнал об отступлении.
Но победа сил джихада – не единственный возможный сценарий. Аль-Каида, например, сейчас стала привилегированным мировым концерном, чьи возможности больше не зависят от её баз в Афганистане. В действительности же, оторванная от торговли героином, которая превратила Талибан в колоссальную экономическую корпорацию, Аль-Каида, безусловно, находится в финансовом упадке. Хоть и не столь очевидно, что вывод войск НАТО неизбежно привёл бы к захвату власти талибами. Раздробление страны по этническому принципу – более вероятный сценарий.
На самом деле, вопрос о том, что делать в Афганистане, касается старого стереотипа о «миссии белого человека», который, кажется, никогда не умрёт, как бы дорого он нам ни обходился, как бы двуличен ни был. Ведь даже если беды, предсказываемые в самых пессимистичных прогнозах, и сбудутся, то почему они пугают Запад больше, чем региональные державы, такие как Индия, Россия, Китай и Иран (для которого суннитский Талибан является опасным идеологическим вызовом)? Ни одна из этих стран не рассматривает военное решение афганского кризиса.