МОСКВА – В последние годы западные политики стали испытывать трудности с определением российской политической системы, часто прибегая к расплывчатым терминам – «нелиберальная демократия» или «авторитаризм».
Пожалуй, российскую систему следовало бы определить как протофашистскую. Она мягче, чем европейские фашистские государства 1920-х и 1930-х годов, но, тем не менее, обладает ключевыми элементами этих режимов. В их числе – структура российской политэкономии; стремление к идеализации государства как источника морального авторитета; особые черты российской внешней политики.
«Фашизм можно определить как форму политического поведения, для которой характерны, с одной стороны, навязчивая озабоченность проблемой упадка общества и чувством унижения и обиды, а с другой, компенсирующие их культы единства, энергии и чистоты; в этой системе опирающаяся на массы партия идейных, агрессивных националистов, которые действуют в напряжённом, но эффективном сотрудничестве с традиционными элитами, отказывается от демократических свобод и преследует – с помощью искупительного насилия, не имеющего этических и легальных ограничений, – цели внутреннего очищения и внешней экспансии».
В эссе, написанном в 1995 году для журнала TheNew York Review of Books, писатель Умберто Эко, который родился в фашистской Италии в 1932 году, широко трактует фашизм как «культ традиции», основанный на «селективном популизме». А в далёком 1939 году Питер Друкер утверждал в своей книге «Конец экономического человека: Происхождение тоталитаризма», что «фашизм – это стадия, которая наступает после того, как коммунизм был признан иллюзией».
Если судить на основании этих определений, в современном политическом обществе России трудно будет найти хотя бы один тренд, который нельзя было бы назвать фашистским.
Access every new PS commentary, our entire On Point suite of subscriber-exclusive content – including Longer Reads, Insider Interviews, Big Picture/Big Question, and Say More – and the full PS archive.
Subscribe Now
Для начала стоит вспомнить о вмешательстве государства в экономику. Российский президент Владимир Путин занят концентрацией национального богатства в госбанках, а о российских нефтяных и газовых компаниях говорит как о «национальном достоянии». Его цель – создавать новые «госкорпорации», несмотря на то, что доля госсобственности в экономике уже значительно превышает 60%. Тем временем, независимые профсоюзы полностью подавлены, а олигархи сами заявляют о готовности сдать своё имущество государству, как только потребуется.
Помимо этого, Путин получил практически абсолютный контроль над инструментами насилия в стране, благодаря множеству «силовых структур», которые подчиняются ему напрямую. В их числе – армия, Министерство внутренних дел, Федеральная служба безопасности, а также созданная в 2002 году Федеральная служба охраны численностью 30 000 человек и созданная в начале этого года Национальная гвардия численностью 400 000 человек. Здесь не учитываются принадлежащие госкорпорациям «частные армии», а также лояльные региональные милитаристы, подобные Рамзану Кадырову в Чечне. Считается, что под началом Кадырова находится около 30 000 вооружённых силовиков, причём его сторонников обвиняют в репрессиях против диссидентов.
В соответствии с приведённой выше формулой, Путин апеллирует к таким чувствам россиян, как исторические обиды и потери, былая слава, он открыто восхваляет ирредентизм и милитаризацию. Размах празднования Дня Победы (годовщина разгрома нацистской Германии Советским Союзом) уже превосходит масштабы советских времён. Государственная пропаганда постоянно подпитывает антизападные настроения заявлениями, будто территории «исторической России» были незаконно захвачены – этим объяснялась необходимость «вернуть» Крым силой в марте 2014 года.
По сути, российская пропагандистская машина является самым протофашистским достижением этого режима. Путин сумел окружить рядовых россиянам бесконечными рассказами о том, что их страна – это страна с современной экономикой, равная ведущим мировым державам. С каждым годом популистская риторика на тему «национального возрождения» и «противостояния врагам» становится всё сильнее.
Однако фашистский уклон в России не создаёт серьёзной долгосрочной опасности, причём по трём причинам. Во-первых, фашистские элементы в России не возникли столь же органично, как это было в Европе в начале XX века. Напротив, они были навязаны российскому обществу государством, чьи руководители получили огромные полномочия в рамках конституции 1993 года. Поскольку создаваемые фашистские структуры не имеют глубоких национальных корней в народе, их можно будет легко демонтировать.
Во-вторых, Россия является многонациональной страной, которая на протяжении столетий развивалась как империя, а не как национальное государство. Следовательно, фашистские тенденции являются здесь в большей степени империалистическими, чем националистическими. Между тем, несмотря на агрессию России в «ближнем зарубежье», у неё нет экономических ресурсов для поддержки империи.
В-третьих, и это самое главное, путинская Россия – это культ личности. За исключением случаев династической преемственности в северокорейском стиле, подобные режимы редко переживают своих лидеров, будь это Италия, Германия, Испания или Португалия. Как однажды невольно проговорился замруководителя президентской администрации Вячеслав Володин: «Атаки на Путина – это атаки на Россию… Нет Путина – нет России сегодня».
Нынешнее геополитическое окружение России заметно менее терпимо относится к тоталитарной идеологии, чем 90 лет назад. Западным державам не нужно подрывать или разрушать путинскую Россию; им надо просто пережить её. И пусть даже у многих западных стран ослабли силы, такой исход вполне достижим.
Данный текст является переводом статьи, написанной по-английски.
To have unlimited access to our content including in-depth commentaries, book reviews, exclusive interviews, PS OnPoint and PS The Big Picture, please subscribe
Many countries’ recent experiences show that boosting manufacturing employment is like chasing a fast-receding target. Automation and skill-biased technology have made it extremely unlikely that manufacturing can be the labor-absorbing activity it once was, which means that the future of “good jobs” must be created in services.
shows why policies to boost employment in the twenty-first century ultimately must focus on services.
Minxin Pei
doubts China’s government is willing to do what is needed to restore growth, describes the low-tech approaches taken by the country’s vast security apparatus, considers the Chinese social-credit system’s repressive potential, and more.
Log in/Register
Please log in or register to continue. Registration is free and requires only your email address.
МОСКВА – В последние годы западные политики стали испытывать трудности с определением российской политической системы, часто прибегая к расплывчатым терминам – «нелиберальная демократия» или «авторитаризм».
Пожалуй, российскую систему следовало бы определить как протофашистскую. Она мягче, чем европейские фашистские государства 1920-х и 1930-х годов, но, тем не менее, обладает ключевыми элементами этих режимов. В их числе – структура российской политэкономии; стремление к идеализации государства как источника морального авторитета; особые черты российской внешней политики.
В книге «Анатомия фашизма» историк Роберт Пакстон из Колумбийского университета писал:
«Фашизм можно определить как форму политического поведения, для которой характерны, с одной стороны, навязчивая озабоченность проблемой упадка общества и чувством унижения и обиды, а с другой, компенсирующие их культы единства, энергии и чистоты; в этой системе опирающаяся на массы партия идейных, агрессивных националистов, которые действуют в напряжённом, но эффективном сотрудничестве с традиционными элитами, отказывается от демократических свобод и преследует – с помощью искупительного насилия, не имеющего этических и легальных ограничений, – цели внутреннего очищения и внешней экспансии».
В эссе, написанном в 1995 году для журнала TheNew York Review of Books, писатель Умберто Эко, который родился в фашистской Италии в 1932 году, широко трактует фашизм как «культ традиции», основанный на «селективном популизме». А в далёком 1939 году Питер Друкер утверждал в своей книге «Конец экономического человека: Происхождение тоталитаризма», что «фашизм – это стадия, которая наступает после того, как коммунизм был признан иллюзией».
Если судить на основании этих определений, в современном политическом обществе России трудно будет найти хотя бы один тренд, который нельзя было бы назвать фашистским.
Subscribe to PS Digital
Access every new PS commentary, our entire On Point suite of subscriber-exclusive content – including Longer Reads, Insider Interviews, Big Picture/Big Question, and Say More – and the full PS archive.
Subscribe Now
Для начала стоит вспомнить о вмешательстве государства в экономику. Российский президент Владимир Путин занят концентрацией национального богатства в госбанках, а о российских нефтяных и газовых компаниях говорит как о «национальном достоянии». Его цель – создавать новые «госкорпорации», несмотря на то, что доля госсобственности в экономике уже значительно превышает 60%. Тем временем, независимые профсоюзы полностью подавлены, а олигархи сами заявляют о готовности сдать своё имущество государству, как только потребуется.
Помимо этого, Путин получил практически абсолютный контроль над инструментами насилия в стране, благодаря множеству «силовых структур», которые подчиняются ему напрямую. В их числе – армия, Министерство внутренних дел, Федеральная служба безопасности, а также созданная в 2002 году Федеральная служба охраны численностью 30 000 человек и созданная в начале этого года Национальная гвардия численностью 400 000 человек. Здесь не учитываются принадлежащие госкорпорациям «частные армии», а также лояльные региональные милитаристы, подобные Рамзану Кадырову в Чечне. Считается, что под началом Кадырова находится около 30 000 вооружённых силовиков, причём его сторонников обвиняют в репрессиях против диссидентов.
В соответствии с приведённой выше формулой, Путин апеллирует к таким чувствам россиян, как исторические обиды и потери, былая слава, он открыто восхваляет ирредентизм и милитаризацию. Размах празднования Дня Победы (годовщина разгрома нацистской Германии Советским Союзом) уже превосходит масштабы советских времён. Государственная пропаганда постоянно подпитывает антизападные настроения заявлениями, будто территории «исторической России» были незаконно захвачены – этим объяснялась необходимость «вернуть» Крым силой в марте 2014 года.
По сути, российская пропагандистская машина является самым протофашистским достижением этого режима. Путин сумел окружить рядовых россиянам бесконечными рассказами о том, что их страна – это страна с современной экономикой, равная ведущим мировым державам. С каждым годом популистская риторика на тему «национального возрождения» и «противостояния врагам» становится всё сильнее.
Однако фашистский уклон в России не создаёт серьёзной долгосрочной опасности, причём по трём причинам. Во-первых, фашистские элементы в России не возникли столь же органично, как это было в Европе в начале XX века. Напротив, они были навязаны российскому обществу государством, чьи руководители получили огромные полномочия в рамках конституции 1993 года. Поскольку создаваемые фашистские структуры не имеют глубоких национальных корней в народе, их можно будет легко демонтировать.
Во-вторых, Россия является многонациональной страной, которая на протяжении столетий развивалась как империя, а не как национальное государство. Следовательно, фашистские тенденции являются здесь в большей степени империалистическими, чем националистическими. Между тем, несмотря на агрессию России в «ближнем зарубежье», у неё нет экономических ресурсов для поддержки империи.
В-третьих, и это самое главное, путинская Россия – это культ личности. За исключением случаев династической преемственности в северокорейском стиле, подобные режимы редко переживают своих лидеров, будь это Италия, Германия, Испания или Португалия. Как однажды невольно проговорился замруководителя президентской администрации Вячеслав Володин: «Атаки на Путина – это атаки на Россию… Нет Путина – нет России сегодня».
Нынешнее геополитическое окружение России заметно менее терпимо относится к тоталитарной идеологии, чем 90 лет назад. Западным державам не нужно подрывать или разрушать путинскую Россию; им надо просто пережить её. И пусть даже у многих западных стран ослабли силы, такой исход вполне достижим.
Данный текст является переводом статьи, написанной по-английски.