ВАШИНГТОН, округ Колумбия. В последние десятилетия экономисты изо всех сил пытались использовать понятие человеческого капитала, часто определяемого как способности, навыки, знания и склонность к определенной деятельности, которые определяют экономический успех. Все же те, кто использует этот термин часто, предполагают, что осмысление явления ‑ первый шаг для управления им. И действительно, политика «человек-капитал» теперь очень в моде. Но что если многие из рассматриваемых способностей и склонностей – на самом деле продукт истории, вполне понятный и объяснимый, но с трудом поддающийся воспроизведению?
ВАШИНГТОН, округ Колумбия. В последние десятилетия экономисты изо всех сил пытались использовать понятие человеческого капитала, часто определяемого как способности, навыки, знания и склонность к определенной деятельности, которые определяют экономический успех. Все же те, кто использует этот термин часто, предполагают, что осмысление явления ‑ первый шаг для управления им. И действительно, политика «человек-капитал» теперь очень в моде. Но что если многие из рассматриваемых способностей и склонностей – на самом деле продукт истории, вполне понятный и объяснимый, но с трудом поддающийся воспроизведению?