В мае 2010 г. финансовые рынки потеряли веру в способность Греции контролировать дефицит своего бюджета и возвращать свои долги. Опасение дефолта начало проникать и в другие страны, такие как Португалия и Испания, среди 16 членов зоны евро. В ответ на это европейские правительства, Европейский центральный банк и Международный валютный фонд организовали спасательную программу для стран зоны евро на сумму 700 млрд евро для успокоения финансового шторма.
Хотя данное вмешательство и дало временную передышку, на финансовых рынках по-прежнему царит неопределенность. В прошлом месяце канцлер Германии Ангела Меркель заявила, что если евро потерпит неудачу, «то неудачу потерпит не только евро,… но и Европа, а с ней – и идея европейского единства».
Европейское единство уже столкнулось со значительными препятствиями. Налогово-бюджетная интеграция носит ограниченный характер. Национальные идентичности по-прежнему являются более сильными, чем общеевропейская идентичность, несмотря на шесть десятилетий интеграции; а национальные интересы, пусть и не столь ярко выраженные по сравнению с прошлым, до сих пор важны.
В мае 2010 г. финансовые рынки потеряли веру в способность Греции контролировать дефицит своего бюджета и возвращать свои долги. Опасение дефолта начало проникать и в другие страны, такие как Португалия и Испания, среди 16 членов зоны евро. В ответ на это европейские правительства, Европейский центральный банк и Международный валютный фонд организовали спасательную программу для стран зоны евро на сумму 700 млрд евро для успокоения финансового шторма.
Хотя данное вмешательство и дало временную передышку, на финансовых рынках по-прежнему царит неопределенность. В прошлом месяце канцлер Германии Ангела Меркель заявила, что если евро потерпит неудачу, «то неудачу потерпит не только евро,… но и Европа, а с ней – и идея европейского единства».
Европейское единство уже столкнулось со значительными препятствиями. Налогово-бюджетная интеграция носит ограниченный характер. Национальные идентичности по-прежнему являются более сильными, чем общеевропейская идентичность, несмотря на шесть десятилетий интеграции; а национальные интересы, пусть и не столь ярко выраженные по сравнению с прошлым, до сих пор важны.