Провал Конституционного соглашения ЕС на референдумах во Франции и Нидерландах, кажется, привел к новому консенсусу на предмет того, что дальнейшее расширение Союза нужно замедлить или даже остановить. Сторонники этой позиции считают, что избиратели ЕС напуганы последствиями расширения, произошедшего в мае 2004 года, когда к Евросоюзу присоединились восемь бывших коммунистических государств, и раздражены тем, что с ними об этом не посоветовались.
Одна группа опасений касается рынка труда – так называемый вопрос «польских водопроводчиков». Если верить этой интерпретации, произошел подрыв уровня заработной платы и потеря рабочих мест из-за притока малоквалифицированных и низкооплачиваемых работников из Центральной Европы. Конкретные случаи, типа ликвидации рабочих мест по обработке и упаковке мяса в Германии или вопроса временных рабочих во Франции, широко обсуждались как свидетельство новой угрозы.
Но на самом деле «польский водопроводчик» как пугало не выдерживает критики. Во-первых, и до расширения уже существовал значительный приток работников. Поляки работали на некоторых видах сельскохозяйственных работ – на уборке сахарной свеклы и винограда – даже в коммунистическую эпоху. С падением «железного занавеса» в 1989 году поток рабочей силы, и законный, и незаконный, намного увеличился.
Во вторых, приток новых рабочих, наряду с потерями, приносит и существенные выгоды: во Франции, которая страдает от нехватки примерно 6 000 водопроводчиков, должно быть, есть много домов, в которых будут только рады, если найдется человек, способный выполнить ремонтные работы.
Наконец, расширения 80-х годов, когда к тогдашнему Европейскому экономическому сообществу присоединилась Греция, а затем Испания и Португалия, не нанесли большого ущерба. Сами по себе последствия вступления бедных стран в ЕС просто-напросто не оказывают существенного влияния на рынок труда.
Споры приобрели столь страстный характер в 2005 году из-за нового опасения, которого не существовало в 80-е годы: что в странах – новых членах ЕС существует иная социальная модель, из-за которой права работников и государство всеобщего социального обеспечения окажутся подорваны. Не столько польские водопроводчики, сколько словацкий 19%-ный налог на доходы домовладельцев бросает вызов более старой западноевропейской социальной модели и государству всеобщего социального обеспечения.
Enjoy unlimited access to the ideas and opinions of the world's leading thinkers, including weekly long reads, book reviews, topical collections, and interviews; The Year Ahead annual print magazine; the complete PS archive; and more. All for less than $9 a month.
Subscribe Now
Крупные государства ЕС чувствуют себя особенно уязвимыми, и именно в них был нанесен самый сильный удар по ожиданиям. В прошлом Франция и Германия были двигателями европейской интеграции. Теперь эти страны чувствуют себя самыми беззащитными, и книжные магазины в обеих странах полны панических и сенсационных публикаций, повествующих о национальном упадке.
Федеративная Республика Германия после 1949 года привыкла к тому, что ее считают образцом крупного экономического успеха в Европе, но в действительности она так и не оправилась от спада, наступившего после объединения в начале 90-х, когда темпы экономического роста были либо вялыми, либо близкими к нулю. Общество согласия, которое было основой «экономического чуда» Федеративной Республики, теперь как будто утратило гибкость и начало ставить палки в колеса перемен.
Германия окружена маленькими государствами, которые, как кажется, все до одного добились большего процветания в сегодняшней геополитической и геоэкономической обстановке. В их число входят не только быстро развивающиеся экс-коммунистические страны, Польша и Чешская Республика, расположенные на востоке, но также и Дания, Нидерланды, Австрия и Швейцария, на которые немцы традиционно смотрели свысока. В настоящее время, как гласит один едкий и широко распространенный лозунг, Австрия – это «лучшая Германия».
Многие французские авторы также говорят об остром ощущении национального упадка, и многие рядовые граждане полагают, что правила мировой экономики работают против национальных интересов Франции.
Короче говоря, крупные государства все еще испытывают насаждаемые их политическими элитами иллюзии о том, что может сделать государство для руководства экономическим развитием. Напротив, малые европейские государства – будь то в Восточной или в Западной Европе – намного более гибко реагируют на проблемы современной глобализованной экономики.
В арсенале политиков есть всё, что кажется избирателям очень привлекательным: налоговые льготы, субсидии, социальные пособия. Но маленькие государства менее склонны считать, что они могут создавать правила игры, и соответственно они больше готовы к корректировке своей деятельности и способны ею заниматься. Они более остро осознают, что, если они попытаются слишком много перераспределять, они просто вытеснят из страны факторы, содействующие производству: потоки капитала пойдут в другие места, туда же переместится и рабочая сила.
Та же самая логика относится и к крупным государствам: Франция и Германия теряют квалифицированную рабочую силу, одновременно привлекая более дешевую рабочую силу из Восточной Европы. В результате эти страны ощущают снижение национального самосознания, что создает больше политического простора для национализма, как левого, так и правого толка.
На более ранних этапах европейской интеграции, в 50-е – 80-е годы, крупные государства получили совершенно очевидные выгоды, которые их политические деятели могли легко представить избирателям именно как выгоды. Но с 1989 года – или с момента вступления в силу Маастрихтского договора в 1992 году – политическая динамика изменилась. Теперь уже малые государства ЕС получают наибольшую выгоду от расширения и углубления европейской интеграции. Если большие государства также хотят не остаться в накладе, а их политические деятели – вернуть себе уважение избирателей, то их правительства должны будут принять логику малых государств и перестать выставлять себя Великими Державами, как это было в прошлом.
To have unlimited access to our content including in-depth commentaries, book reviews, exclusive interviews, PS OnPoint and PS The Big Picture, please subscribe
The European Union should not merely emphasize its multilateral credentials, but must demonstrate that coordinated international action can deliver for all if every country invests in it. And the recent global agreement to reform corporate taxation does just that.
hail the recent international deal on corporate taxation as an example of successful multilateralism.
Провал Конституционного соглашения ЕС на референдумах во Франции и Нидерландах, кажется, привел к новому консенсусу на предмет того, что дальнейшее расширение Союза нужно замедлить или даже остановить. Сторонники этой позиции считают, что избиратели ЕС напуганы последствиями расширения, произошедшего в мае 2004 года, когда к Евросоюзу присоединились восемь бывших коммунистических государств, и раздражены тем, что с ними об этом не посоветовались.
Одна группа опасений касается рынка труда – так называемый вопрос «польских водопроводчиков». Если верить этой интерпретации, произошел подрыв уровня заработной платы и потеря рабочих мест из-за притока малоквалифицированных и низкооплачиваемых работников из Центральной Европы. Конкретные случаи, типа ликвидации рабочих мест по обработке и упаковке мяса в Германии или вопроса временных рабочих во Франции, широко обсуждались как свидетельство новой угрозы.
Но на самом деле «польский водопроводчик» как пугало не выдерживает критики. Во-первых, и до расширения уже существовал значительный приток работников. Поляки работали на некоторых видах сельскохозяйственных работ – на уборке сахарной свеклы и винограда – даже в коммунистическую эпоху. С падением «железного занавеса» в 1989 году поток рабочей силы, и законный, и незаконный, намного увеличился.
Во вторых, приток новых рабочих, наряду с потерями, приносит и существенные выгоды: во Франции, которая страдает от нехватки примерно 6 000 водопроводчиков, должно быть, есть много домов, в которых будут только рады, если найдется человек, способный выполнить ремонтные работы.
Наконец, расширения 80-х годов, когда к тогдашнему Европейскому экономическому сообществу присоединилась Греция, а затем Испания и Португалия, не нанесли большого ущерба. Сами по себе последствия вступления бедных стран в ЕС просто-напросто не оказывают существенного влияния на рынок труда.
Споры приобрели столь страстный характер в 2005 году из-за нового опасения, которого не существовало в 80-е годы: что в странах – новых членах ЕС существует иная социальная модель, из-за которой права работников и государство всеобщего социального обеспечения окажутся подорваны. Не столько польские водопроводчики, сколько словацкий 19%-ный налог на доходы домовладельцев бросает вызов более старой западноевропейской социальной модели и государству всеобщего социального обеспечения.
Subscribe to Project Syndicate
Enjoy unlimited access to the ideas and opinions of the world's leading thinkers, including weekly long reads, book reviews, topical collections, and interviews; The Year Ahead annual print magazine; the complete PS archive; and more. All for less than $9 a month.
Subscribe Now
Крупные государства ЕС чувствуют себя особенно уязвимыми, и именно в них был нанесен самый сильный удар по ожиданиям. В прошлом Франция и Германия были двигателями европейской интеграции. Теперь эти страны чувствуют себя самыми беззащитными, и книжные магазины в обеих странах полны панических и сенсационных публикаций, повествующих о национальном упадке.
Федеративная Республика Германия после 1949 года привыкла к тому, что ее считают образцом крупного экономического успеха в Европе, но в действительности она так и не оправилась от спада, наступившего после объединения в начале 90-х, когда темпы экономического роста были либо вялыми, либо близкими к нулю. Общество согласия, которое было основой «экономического чуда» Федеративной Республики, теперь как будто утратило гибкость и начало ставить палки в колеса перемен.
Германия окружена маленькими государствами, которые, как кажется, все до одного добились большего процветания в сегодняшней геополитической и геоэкономической обстановке. В их число входят не только быстро развивающиеся экс-коммунистические страны, Польша и Чешская Республика, расположенные на востоке, но также и Дания, Нидерланды, Австрия и Швейцария, на которые немцы традиционно смотрели свысока. В настоящее время, как гласит один едкий и широко распространенный лозунг, Австрия – это «лучшая Германия».
Многие французские авторы также говорят об остром ощущении национального упадка, и многие рядовые граждане полагают, что правила мировой экономики работают против национальных интересов Франции.
Короче говоря, крупные государства все еще испытывают насаждаемые их политическими элитами иллюзии о том, что может сделать государство для руководства экономическим развитием. Напротив, малые европейские государства – будь то в Восточной или в Западной Европе – намного более гибко реагируют на проблемы современной глобализованной экономики.
В арсенале политиков есть всё, что кажется избирателям очень привлекательным: налоговые льготы, субсидии, социальные пособия. Но маленькие государства менее склонны считать, что они могут создавать правила игры, и соответственно они больше готовы к корректировке своей деятельности и способны ею заниматься. Они более остро осознают, что, если они попытаются слишком много перераспределять, они просто вытеснят из страны факторы, содействующие производству: потоки капитала пойдут в другие места, туда же переместится и рабочая сила.
Та же самая логика относится и к крупным государствам: Франция и Германия теряют квалифицированную рабочую силу, одновременно привлекая более дешевую рабочую силу из Восточной Европы. В результате эти страны ощущают снижение национального самосознания, что создает больше политического простора для национализма, как левого, так и правого толка.
На более ранних этапах европейской интеграции, в 50-е – 80-е годы, крупные государства получили совершенно очевидные выгоды, которые их политические деятели могли легко представить избирателям именно как выгоды. Но с 1989 года – или с момента вступления в силу Маастрихтского договора в 1992 году – политическая динамика изменилась. Теперь уже малые государства ЕС получают наибольшую выгоду от расширения и углубления европейской интеграции. Если большие государства также хотят не остаться в накладе, а их политические деятели – вернуть себе уважение избирателей, то их правительства должны будут принять логику малых государств и перестать выставлять себя Великими Державами, как это было в прошлом.