МАДРИД. Всемирный финансовый кризис послужил быстрым и действенным катализатором для «Большой двадцатки». Первые три саммита глав государств в Вашингтоне, Лондоне и Питсбурге запомнятся продвижением принципа многосторонности и глобальных согласованных действий. Но G-20 остаётся во многом незавершённой работой – и, как показал последний саммит в Торонто, ещё многое предстоит сделать.
Саммит G-20 в Вашингтоне в 2008 году был первым с момента создания группы в 1997 году, на котором встретились главы государств-участниц. «Большая двадцатка» перестала быть подходящим проводником для глобального экономического управления, столкнувшись с необходимостью стабилизации финансовых рынков по всему миру. Голоса таких стран, как Китай, Индия и Бразилия должны были быть услышаны, чтобы найти скоординированный ответ на кризис. По мере усиления финансового кризиса, на лондонском саммите в 2009 году было получено согласие на беспрецедентные фискально-денежные стимулы и поддержка более прочной и вразумительной регулирующей и контролирующей мировой структуры. Ввиду успехов «Большой двадцатки», питсбургский саммит признал её главным форумом для международного экономического сотрудничества.
Это признание вызвало надежды на G-20 и наделило её тем авторитетом, которого она заслуживает: это – единственный форум, на котором мировые державы и развивающиеся страны сидят как равные за одним столом. Предпосылка ясна: по мере того как кризис становится более очевиден, чем когда-либо, взаимозависимость стран становится неизбежной. Перед лицом сегодняшних глобальных вызовов, единственно возможный ответ должен быть глобальным. Другой альтернативы нет. Но расхождения в соглашениях, достигнутых на июньском саммите в Торонто, оставили у политических лидеров горький привкус на губах.
МАДРИД. Всемирный финансовый кризис послужил быстрым и действенным катализатором для «Большой двадцатки». Первые три саммита глав государств в Вашингтоне, Лондоне и Питсбурге запомнятся продвижением принципа многосторонности и глобальных согласованных действий. Но G-20 остаётся во многом незавершённой работой – и, как показал последний саммит в Торонто, ещё многое предстоит сделать.
Саммит G-20 в Вашингтоне в 2008 году был первым с момента создания группы в 1997 году, на котором встретились главы государств-участниц. «Большая двадцатка» перестала быть подходящим проводником для глобального экономического управления, столкнувшись с необходимостью стабилизации финансовых рынков по всему миру. Голоса таких стран, как Китай, Индия и Бразилия должны были быть услышаны, чтобы найти скоординированный ответ на кризис. По мере усиления финансового кризиса, на лондонском саммите в 2009 году было получено согласие на беспрецедентные фискально-денежные стимулы и поддержка более прочной и вразумительной регулирующей и контролирующей мировой структуры. Ввиду успехов «Большой двадцатки», питсбургский саммит признал её главным форумом для международного экономического сотрудничества.
Это признание вызвало надежды на G-20 и наделило её тем авторитетом, которого она заслуживает: это – единственный форум, на котором мировые державы и развивающиеся страны сидят как равные за одним столом. Предпосылка ясна: по мере того как кризис становится более очевиден, чем когда-либо, взаимозависимость стран становится неизбежной. Перед лицом сегодняшних глобальных вызовов, единственно возможный ответ должен быть глобальным. Другой альтернативы нет. Но расхождения в соглашениях, достигнутых на июньском саммите в Торонто, оставили у политических лидеров горький привкус на губах.