Снова все хотят знать, куда же движется Россия. Суд над Михаилом Ходорковским и возможное банкротство его компании "Юкос", крупнейшей компании России, породили вопли о том, что президент Путин возвращает страну к старым недобрым временам диктатуры. Но при оценке того, куда идёт Россия, от политического и экономического анализа толку мало. Судьбу России определяет её социальная культура.
Действительно, России мешает двигаться вперёд отнюдь не её политическая система, и причина во все времена заключалась не в ней. Независимо от того, жили ли россияне при монархии, коммунизме, ельцинской ковбойской рыночной экономике или путинской так называемой диктатуре закона, результат всегда был один и тот же - система презирает своих граждан, вызывая равную по силе противодействующую реакцию в виде насмешек и недоверия.
Российский капитализм ненавидит потребителя не меньше, чем ненавидел его в прошлом российский коммунизм. Россияне, пришли ли они к кому-то на приём или ожидают, пока их обслужат, убеждены в том, что их ограбят и будут обращаться с ними грубо, и поэтому защищаются напускным равнодушием.
Снова все хотят знать, куда же движется Россия. Суд над Михаилом Ходорковским и возможное банкротство его компании "Юкос", крупнейшей компании России, породили вопли о том, что президент Путин возвращает страну к старым недобрым временам диктатуры. Но при оценке того, куда идёт Россия, от политического и экономического анализа толку мало. Судьбу России определяет её социальная культура.
Действительно, России мешает двигаться вперёд отнюдь не её политическая система, и причина во все времена заключалась не в ней. Независимо от того, жили ли россияне при монархии, коммунизме, ельцинской ковбойской рыночной экономике или путинской так называемой диктатуре закона, результат всегда был один и тот же - система презирает своих граждан, вызывая равную по силе противодействующую реакцию в виде насмешек и недоверия.
Российский капитализм ненавидит потребителя не меньше, чем ненавидел его в прошлом российский коммунизм. Россияне, пришли ли они к кому-то на приём или ожидают, пока их обслужат, убеждены в том, что их ограбят и будут обращаться с ними грубо, и поэтому защищаются напускным равнодушием.