ГАМБУРГ – Для президента США Дональда Трампа мерилом экономической силы страны является состояние её счёта текущих операций, то есть суммы экспорта товаров и услуг минус импорт. Эта идея, безусловно, является худшим примером экономического бреда. Она лежит в основе доктрины, известной как меркантилизм и объединяющей набор убеждений, который дискредитировали себя ещё два с лишним столетия назад. С точки зрения меркантилизма, Германия обладает самой сильной экономикой в мире, поскольку у неё самый большой профицит счёта текущих операций.
В 2016 году профицит счёта текущих операций Германии составил примерно 270 млрд евро ($297 млрд), или 8,6% ВВП страны, благодаря чему она стала неизбежной мишенью для гнева Трампа. А в двусторонней торговле с США профицит Германии достигает $65 млрд, что, видимо, превращает её в ещё более соблазнительную мишень. Забудьте, что, будучи членом еврозоны, Германия не имеет своего валютного курса, которым можно было бы манипулировать. Забудьте, что Германия сравнительно открыта для экспорта из США, а её власти подчиняются решениям Евросоюза, ограничивающим субсидирование. Забудьте тот факт, что баланс в двусторонней торговле не влияет на размер богатства страны, если у неё профицит в торговле с одними партнёрами и дефицит – с другими. Для Трампа важно лишь одно: он нашёл козла отпущения.
Вернёмся в реальный мир. Внешнеторговый профицит Германии объясняется не тем, что она манипулирует своей валютой или вводит дискриминационные меры против импорта, а тем, что она больше сберегает, чем инвестирует. Равенство сумм «сбережение минус инвестиции» и «экспорт минус импорт» не является какой-то экономической теорией; это бухгалтерское тождество. Германия коллективно тратит меньше, чем производит, и эта разница неизбежно проявляется в виде чистого экспорта.
ГАМБУРГ – Для президента США Дональда Трампа мерилом экономической силы страны является состояние её счёта текущих операций, то есть суммы экспорта товаров и услуг минус импорт. Эта идея, безусловно, является худшим примером экономического бреда. Она лежит в основе доктрины, известной как меркантилизм и объединяющей набор убеждений, который дискредитировали себя ещё два с лишним столетия назад. С точки зрения меркантилизма, Германия обладает самой сильной экономикой в мире, поскольку у неё самый большой профицит счёта текущих операций.
В 2016 году профицит счёта текущих операций Германии составил примерно 270 млрд евро ($297 млрд), или 8,6% ВВП страны, благодаря чему она стала неизбежной мишенью для гнева Трампа. А в двусторонней торговле с США профицит Германии достигает $65 млрд, что, видимо, превращает её в ещё более соблазнительную мишень. Забудьте, что, будучи членом еврозоны, Германия не имеет своего валютного курса, которым можно было бы манипулировать. Забудьте, что Германия сравнительно открыта для экспорта из США, а её власти подчиняются решениям Евросоюза, ограничивающим субсидирование. Забудьте тот факт, что баланс в двусторонней торговле не влияет на размер богатства страны, если у неё профицит в торговле с одними партнёрами и дефицит – с другими. Для Трампа важно лишь одно: он нашёл козла отпущения.
Вернёмся в реальный мир. Внешнеторговый профицит Германии объясняется не тем, что она манипулирует своей валютой или вводит дискриминационные меры против импорта, а тем, что она больше сберегает, чем инвестирует. Равенство сумм «сбережение минус инвестиции» и «экспорт минус импорт» не является какой-то экономической теорией; это бухгалтерское тождество. Германия коллективно тратит меньше, чем производит, и эта разница неизбежно проявляется в виде чистого экспорта.