КЭМБРИДЖ: Легко идеализировать революцию, если она происходит в чужой стране. Весь Запад праздновал десятую годовщину конца коммунизма как победу в войне без единого выстрела. В бывшей Советской империи, начальная эйфория закалилась за десять тяжелых лет перемен.
Кое-что произошло так как ожидалось: Венгрия вышла на первое место, Эстония двигается лучше чем остальные страны бывшего Советского Союза, а в Южной Европе – проблемы. Но происходили и неожиданности. Польша, притча во языцех 1989 года, стала движущей силой региона. Общий любимец – Чешская Республика – от бархатной революции докатилась до размытых реформ.
Россия была самой большой задачей. Она сумела избежать пропасти, напророченной теперь уже безработными Кремлинологистами. Но Россия не смогла быть и «нормальной». Я лично думал, что поражение коммунизма приведет к быстрому социальному обновлению в России, хотя уже с самого начала я утверждал, что дорога России будет сложной, и что эта страна будет нуждаться в значительной финансовой помощи Запада.
КЭМБРИДЖ: Легко идеализировать революцию, если она происходит в чужой стране. Весь Запад праздновал десятую годовщину конца коммунизма как победу в войне без единого выстрела. В бывшей Советской империи, начальная эйфория закалилась за десять тяжелых лет перемен.
Кое-что произошло так как ожидалось: Венгрия вышла на первое место, Эстония двигается лучше чем остальные страны бывшего Советского Союза, а в Южной Европе – проблемы. Но происходили и неожиданности. Польша, притча во языцех 1989 года, стала движущей силой региона. Общий любимец – Чешская Республика – от бархатной революции докатилась до размытых реформ.
Россия была самой большой задачей. Она сумела избежать пропасти, напророченной теперь уже безработными Кремлинологистами. Но Россия не смогла быть и «нормальной». Я лично думал, что поражение коммунизма приведет к быстрому социальному обновлению в России, хотя уже с самого начала я утверждал, что дорога России будет сложной, и что эта страна будет нуждаться в значительной финансовой помощи Запада.