САН-ФРАНЦИСКО – Любой топ-менеджер, который занимается рекламой, знает, в чём разница между маркетингом и пропагандой. В первом случае используются факты для подтверждения той или иной точки зрения, а во втором случае – фальсификации и обман. Но если разница между ними в наличии правды, что тогда у них общего? Учёные считают, что это дофамин. Для пищевой промышленности это факт стоимостью в триллионы долларов.
Дофамин – это нейромедиатор в мозговом центре удовольствий; он активируется под действием, например, таких стимулов, как кокаин, никотин и алкоголь. Однако он реагирует ещё и на информацию. Например, как показывают сканы мозга, в тот момент, когда люди слышат заявление, которое, как они уверены, является правдивым (его реальная достоверность не имеет никакого значения), они испытывают всплеск дофамина. Пропагандисты уже много веков пользуются этой причудой в физиологии нашего мозга, а сегодня этот неврологический изъян позволяет проводить индивидуальное таргетирование, превращая его в оружие популистской политики.
Впрочем, больше всего этой возможностью пользуется бизнес. Есть ряд отраслей, которые пропагандируют свою продукцию обществу, систематически подавляя любые тревоги по поводу её реального вреда. На ум сразу приходят нефтяная, табачная и опиодная индустрии. Однако ни одна из этих отраслей не произвела больше тенденциозной дезинформации за прошедшие годы (и не способствовала сильнее росту заболеваемости, смертности, государственных издержек и разрушению экономики), чем пищевая промышленность.
САН-ФРАНЦИСКО – Любой топ-менеджер, который занимается рекламой, знает, в чём разница между маркетингом и пропагандой. В первом случае используются факты для подтверждения той или иной точки зрения, а во втором случае – фальсификации и обман. Но если разница между ними в наличии правды, что тогда у них общего? Учёные считают, что это дофамин. Для пищевой промышленности это факт стоимостью в триллионы долларов.
Дофамин – это нейромедиатор в мозговом центре удовольствий; он активируется под действием, например, таких стимулов, как кокаин, никотин и алкоголь. Однако он реагирует ещё и на информацию. Например, как показывают сканы мозга, в тот момент, когда люди слышат заявление, которое, как они уверены, является правдивым (его реальная достоверность не имеет никакого значения), они испытывают всплеск дофамина. Пропагандисты уже много веков пользуются этой причудой в физиологии нашего мозга, а сегодня этот неврологический изъян позволяет проводить индивидуальное таргетирование, превращая его в оружие популистской политики.
Впрочем, больше всего этой возможностью пользуется бизнес. Есть ряд отраслей, которые пропагандируют свою продукцию обществу, систематически подавляя любые тревоги по поводу её реального вреда. На ум сразу приходят нефтяная, табачная и опиодная индустрии. Однако ни одна из этих отраслей не произвела больше тенденциозной дезинформации за прошедшие годы (и не способствовала сильнее росту заболеваемости, смертности, государственных издержек и разрушению экономики), чем пищевая промышленность.