НЬЮ-ЙОРК. В прошлом году мы пережили необычайный опыт; после банкротства «Lehman Brothers» в сентябре 2008 года финансовые рынки практически обрушились и потребовали искусственного жизнеобеспечения. Ничего похожего не происходило со времен Великой депрессии 1930-х годов.
Это обрушение стало таким необычайным ввиду того, что его причины не обусловлены каким-либо внешним фактором, а он возник внутри самой финансовой системы и распространился по всей глобальной экономике. Это было почти совсем неожиданно, так как превалировало мнение, что финансовые рынки являются саморегулирующейся системой.
Сейчас мы знаем, что это не так. Однако, зайдя слишком далеко в дерегулировании рынков, мы должны воздержаться от естественного желания перекомпенсации. Поскольку рынки несовершенны, на регуляторов влияет не только человеческий, но и бюрократический фактор, который подвержен политическому влиянию. Следовательно, новые правила регулирования должны быть сведены к минимуму.
НЬЮ-ЙОРК. В прошлом году мы пережили необычайный опыт; после банкротства «Lehman Brothers» в сентябре 2008 года финансовые рынки практически обрушились и потребовали искусственного жизнеобеспечения. Ничего похожего не происходило со времен Великой депрессии 1930-х годов.
Это обрушение стало таким необычайным ввиду того, что его причины не обусловлены каким-либо внешним фактором, а он возник внутри самой финансовой системы и распространился по всей глобальной экономике. Это было почти совсем неожиданно, так как превалировало мнение, что финансовые рынки являются саморегулирующейся системой.
Сейчас мы знаем, что это не так. Однако, зайдя слишком далеко в дерегулировании рынков, мы должны воздержаться от естественного желания перекомпенсации. Поскольку рынки несовершенны, на регуляторов влияет не только человеческий, но и бюрократический фактор, который подвержен политическому влиянию. Следовательно, новые правила регулирования должны быть сведены к минимуму.