МАДРИД. Ряд убийств Мохамедом Мера в Тулузе и ее окрестностях в марте, как и взрывы в мадридских поездах в 2004 году и суицидальные теракты в лондонском метро в 2005 году, снова обратил внимание на дилеммы, с которыми Европа сталкивается в связи с ее растущим мусульманским меньшинством. Ни одна социально-интеграционная модель не оказалась без недостатков. Но действительно ли картина так мрачна, как хотят, чтобы мы считали, те, кто отчаялся по поводу новой «Еврабии»?
Ни дух мультикультурного этоса (уважения к «культурному разнообразию в атмосфере взаимной терпимости», как это описал британский министр труда Рой Дженкинс в 1966 году), ни официальное безразличие к религиозной идентичности (как во Франции, где государство, как выразился историк Жюль Мишле в девятнадцатом веке, «занимает место Бога») не сработали, как ожидалось. Мультикультурализм в Великобритании закрепил почти автономные мусульманские общины и превратил ислам в знак идентичности противодействия отчуждению. Кроме того, навязанная светскость (строгий республиканский атеизм), кажется, углубил привязанность французских мусульман к своей религиозной идентичности.
Убийственно высокий уровень безработицы среди европейских мусульман (в три раза выше, чем в среднем по стране в большинстве стран) усугубляет их социальную маргинализацию и культурную самосегрегацию. Изолированные, нищие и в состоянии постоянной ярости, французские пригороды и иммигрантские поселения британских городов превратились в пороховые бочки, где молодые мусульмане легко становятся жертвой радикальных религиозных проповедей и политического экстремизма.
МАДРИД. Ряд убийств Мохамедом Мера в Тулузе и ее окрестностях в марте, как и взрывы в мадридских поездах в 2004 году и суицидальные теракты в лондонском метро в 2005 году, снова обратил внимание на дилеммы, с которыми Европа сталкивается в связи с ее растущим мусульманским меньшинством. Ни одна социально-интеграционная модель не оказалась без недостатков. Но действительно ли картина так мрачна, как хотят, чтобы мы считали, те, кто отчаялся по поводу новой «Еврабии»?
Ни дух мультикультурного этоса (уважения к «культурному разнообразию в атмосфере взаимной терпимости», как это описал британский министр труда Рой Дженкинс в 1966 году), ни официальное безразличие к религиозной идентичности (как во Франции, где государство, как выразился историк Жюль Мишле в девятнадцатом веке, «занимает место Бога») не сработали, как ожидалось. Мультикультурализм в Великобритании закрепил почти автономные мусульманские общины и превратил ислам в знак идентичности противодействия отчуждению. Кроме того, навязанная светскость (строгий республиканский атеизм), кажется, углубил привязанность французских мусульман к своей религиозной идентичности.
Убийственно высокий уровень безработицы среди европейских мусульман (в три раза выше, чем в среднем по стране в большинстве стран) усугубляет их социальную маргинализацию и культурную самосегрегацию. Изолированные, нищие и в состоянии постоянной ярости, французские пригороды и иммигрантские поселения британских городов превратились в пороховые бочки, где молодые мусульмане легко становятся жертвой радикальных религиозных проповедей и политического экстремизма.