БРЮССЕЛЬ – В наши дни у свободной торговли, похоже, осталось немного сторонников. Реальные объёмы торговли восстанавливаются после рецессии и спада цен на сырьевые товары, последовавших за кризисом, однако «глобализация» вызывает всё большее недовольство, примером чему стало избрание президентом США Дональда Трампа, который пообещал разорвать международные соглашения и быть жёстким с торговыми партнёрами страны. Что всё это означает для будущего международной торговой системы, основанной на правилах?
Около 60 лет назад, когда зародилась нынешняя, основанная на правилах мировая торговая система, США были единственной в мире экономической «сверхдержавой», которая неоспоримо господствовала в самых передовых промышленных отраслях того времени. Обладая достаточной силой, чтобы навязывать свои правила, и достаточной степенью доминирования, чтобы рассчитывать на получение основной доли возможных выгод, США могли выполнять – и выполняли – роль «великодушного гегемона».
По мере того как Япония и Европа восстанавливались после Второй мировой войны (при этом Европа получила дополнительный толчок за счёт экономической интеграции), американское лидерство начало слабеть: в 1970-х и 1980-х годах США уже делили контроль над мировой торговой повесткой с Европой. Тем не менее, поскольку у США и Европа очень много общих интересов, они, как правило, придерживались принципов сотрудничества.
БРЮССЕЛЬ – В наши дни у свободной торговли, похоже, осталось немного сторонников. Реальные объёмы торговли восстанавливаются после рецессии и спада цен на сырьевые товары, последовавших за кризисом, однако «глобализация» вызывает всё большее недовольство, примером чему стало избрание президентом США Дональда Трампа, который пообещал разорвать международные соглашения и быть жёстким с торговыми партнёрами страны. Что всё это означает для будущего международной торговой системы, основанной на правилах?
Около 60 лет назад, когда зародилась нынешняя, основанная на правилах мировая торговая система, США были единственной в мире экономической «сверхдержавой», которая неоспоримо господствовала в самых передовых промышленных отраслях того времени. Обладая достаточной силой, чтобы навязывать свои правила, и достаточной степенью доминирования, чтобы рассчитывать на получение основной доли возможных выгод, США могли выполнять – и выполняли – роль «великодушного гегемона».
По мере того как Япония и Европа восстанавливались после Второй мировой войны (при этом Европа получила дополнительный толчок за счёт экономической интеграции), американское лидерство начало слабеть: в 1970-х и 1980-х годах США уже делили контроль над мировой торговой повесткой с Европой. Тем не менее, поскольку у США и Европа очень много общих интересов, они, как правило, придерживались принципов сотрудничества.