Ближний Восток без сомнения является одним из самых опасных кризисных регионов мира. Возможно, что очередная война, террористическая атака или неудавшаяся мирная инициатива уже не за горами. По сравнению с политикой этого региона поездка на американских горках кажется просто успокаивающей.
В то же время Ближний Восток является регионом, который, пройдя через бесчисленные конфликты, практически не изменился, томясь в своеобразном застое. Должно быть, существует неотъемлемая взаимосвязь между отсутствием в большинстве ближневосточных обществ динамизма развития и тем, что этот регион настолько подвержен кризисам.
Конфликт между Израелем и палестинцами выделяется как особо яркий пример нединамичного характера этого ключевого геополитического региона, поскольку он кажется совершенно незатронутым какими-либо международными потрясениями. Турки, британцы, деколонизация, холодная война, многочисленные американские президенты и другие международные посредники появлялись и исчезали, однако параметры этого конфликта и неспособность найти решение, кажется, никогда не менялись.
Но подобное впечатление, верное относительно прошлого, может оказаться обманчивым в будущем, поскольку две мировые мега-тенденции подвергнут этот регион более фундаментальным изменениям, чем были способны вызвать большинство предыдущих политических кризисов и войн.
Первая из них – глобализация, эффект которой – как экономический, так и культурный – распространится, хотя и медленно, на всё большие части арабского мира, начиная с Персидского залива и его нефтяных держав.
По мере того, как богатство и влияние сдвигаются с запада на восток, довлеющий эффект глобализации всё больше будет исходить с востока. Так, например, в Морокко, инвестиции со стороны арабских стран-поставщиков нефти уже значительно снизили значимость Европы.
Access every new PS commentary, our entire On Point suite of subscriber-exclusive content – including Longer Reads, Insider Interviews, Big Picture/Big Question, and Say More – and the full PS archive.
Subscribe Now
Как следствие, неизбежное противоречие между государственной структурой, неспособной к изменениям и экономической модернизации, между культурным и религиозным консерватизмом и социальной и законодательной трансформацией будет усугубляться, что вызовет новые дополнительные трения в случае невозможности найти положительные ответы на эти фундаментальные изменения.
Второй мега-тенденцией является глобальный климатический кризис. Кроме стран, находящихся – частично или полностью – под угрозой затопления, эффект глобального потепления в первую очередь затронет зоны пустынь и их уже недостаточные запасы воды. И, в то время как конфликты на Ближнем Востоке в основном носят территориальный характер, предмет спора включает в себя скудные водные ресурсы, столь необходимые для выживания.
Быстрый рост населения, драматический скачок потребления воды, вызванный ростом производства, сельского хозяйства и туризма, и поднимающийся уровень жизни придадут ещё большее значение вопросу водных ресурсов в политической стабильности региона, немаловажному уже сейчас.
Рациональный ответ на подобные жизненно важные вопросы на Ближнем Востоке будет эффективным только в том случае, если суть его отвечает потребностям региона как целого. То же самое применимо и к возрастающему спросу на энергию: несмотря на то, что регион в целом богат энергоресурсами, их неравномерное географическое распределение предполагает, что любое действенное решение должно строиться на сотрудничестве.
Разумеется, разрешение политических кризисов и конфликтов остаётся первоочередной задачей. Для того, чтобы обеспечить возможность мира и стабильности, однако, очень молодым и быстро увеличивающимся национальностям необходима экономическая перспектива, делающая возможным их участие – в отвечающей их чувству собственного достоинства манере и крепящееся в их собственной культуре и истории – в процессе глобализации.
Отдельные страны Ближнего Востока не смогут обойтись без сотрудничества на уровне целой области. Таким образом, успешная история Европейского союза может послужить почти идеальной моделью.
В сущности, предпосылки к внутрирегональному сотрудничеству – вплоть до частичной интеграции интересов задействованных стран – выглядят более обещающими, чем те, которые существовали в Западной Европе в начале 50-х гг. В Европе не существовало ни общего языка, ни такой религиозной и культурной однородности, как на Ближнем Востоке.
Отправной точкой в Европе являлось присутствие таких провидящих лидеров как Жан Монне и создание новых организаций, подобных Сообществу угля и стали. На Ближнем Востоке процесс регионального объединения мог бы начаться с воды и энергии. Общий рынок товаров и услуг мог бы возникнуть позже, вместе с региональной системой безопасности.
Это наконец дало бы Ближнему Востоку – региону, богатому на конфликты и бедному на развитие – возможность к чёткому самоопределению, также привлекая его к участию в процессах глобальной экономики, и таким образом позволив самостоятельно строить будущее.
Пример Европы, бывшей некогда материком войн, показывает, что это возможно. И Европа может оказать помощь Ближнему Востоку – соседней с ней областью – в достижении подобной стратегической цели. Инструмент для этого уже существует – новый средиземноморский союз.
В любом случае, время застоя на Ближнем Востоке приходит к концу. То, какими будут результаты этого развития, зависит от того, найдет ли этот регион в себе достаточно сил и дальновидности для формирования этого процесса. Для этого потребуются воображение, чёткое видение цели и прагматичная последовательность. Что необходимо сейчас, так это арабский Жан Монне.
To have unlimited access to our content including in-depth commentaries, book reviews, exclusive interviews, PS OnPoint and PS The Big Picture, please subscribe
The European Union’s cumbersome and narrowly defined regulations for public procurement and spending are not simply inadequate; they are dangerous. They weaken the bloc’s ability to protect itself from a broad range of Russian hybrid attacks while prolonging Russia’s aggression in Ukraine.
propose a European Defense Production Act to help fast-track processes for public procurement and spending.
The intricate legal issues and colorful characters in Donald Trump's criminal trials will undoubtedly keep the media and the viewing public enraptured for months to come. But when it comes to the 2024 election, all that really matters is how the defendant appears to a narrow sliver of undecided voters.
points out that optics, more than the law or the facts, will be what matters most for the election.
Ближний Восток без сомнения является одним из самых опасных кризисных регионов мира. Возможно, что очередная война, террористическая атака или неудавшаяся мирная инициатива уже не за горами. По сравнению с политикой этого региона поездка на американских горках кажется просто успокаивающей.
В то же время Ближний Восток является регионом, который, пройдя через бесчисленные конфликты, практически не изменился, томясь в своеобразном застое. Должно быть, существует неотъемлемая взаимосвязь между отсутствием в большинстве ближневосточных обществ динамизма развития и тем, что этот регион настолько подвержен кризисам.
Конфликт между Израелем и палестинцами выделяется как особо яркий пример нединамичного характера этого ключевого геополитического региона, поскольку он кажется совершенно незатронутым какими-либо международными потрясениями. Турки, британцы, деколонизация, холодная война, многочисленные американские президенты и другие международные посредники появлялись и исчезали, однако параметры этого конфликта и неспособность найти решение, кажется, никогда не менялись.
Но подобное впечатление, верное относительно прошлого, может оказаться обманчивым в будущем, поскольку две мировые мега-тенденции подвергнут этот регион более фундаментальным изменениям, чем были способны вызвать большинство предыдущих политических кризисов и войн.
Первая из них – глобализация, эффект которой – как экономический, так и культурный – распространится, хотя и медленно, на всё большие части арабского мира, начиная с Персидского залива и его нефтяных держав.
По мере того, как богатство и влияние сдвигаются с запада на восток, довлеющий эффект глобализации всё больше будет исходить с востока. Так, например, в Морокко, инвестиции со стороны арабских стран-поставщиков нефти уже значительно снизили значимость Европы.
Subscribe to PS Digital
Access every new PS commentary, our entire On Point suite of subscriber-exclusive content – including Longer Reads, Insider Interviews, Big Picture/Big Question, and Say More – and the full PS archive.
Subscribe Now
Как следствие, неизбежное противоречие между государственной структурой, неспособной к изменениям и экономической модернизации, между культурным и религиозным консерватизмом и социальной и законодательной трансформацией будет усугубляться, что вызовет новые дополнительные трения в случае невозможности найти положительные ответы на эти фундаментальные изменения.
Второй мега-тенденцией является глобальный климатический кризис. Кроме стран, находящихся – частично или полностью – под угрозой затопления, эффект глобального потепления в первую очередь затронет зоны пустынь и их уже недостаточные запасы воды. И, в то время как конфликты на Ближнем Востоке в основном носят территориальный характер, предмет спора включает в себя скудные водные ресурсы, столь необходимые для выживания.
Быстрый рост населения, драматический скачок потребления воды, вызванный ростом производства, сельского хозяйства и туризма, и поднимающийся уровень жизни придадут ещё большее значение вопросу водных ресурсов в политической стабильности региона, немаловажному уже сейчас.
Рациональный ответ на подобные жизненно важные вопросы на Ближнем Востоке будет эффективным только в том случае, если суть его отвечает потребностям региона как целого. То же самое применимо и к возрастающему спросу на энергию: несмотря на то, что регион в целом богат энергоресурсами, их неравномерное географическое распределение предполагает, что любое действенное решение должно строиться на сотрудничестве.
Разумеется, разрешение политических кризисов и конфликтов остаётся первоочередной задачей. Для того, чтобы обеспечить возможность мира и стабильности, однако, очень молодым и быстро увеличивающимся национальностям необходима экономическая перспектива, делающая возможным их участие – в отвечающей их чувству собственного достоинства манере и крепящееся в их собственной культуре и истории – в процессе глобализации.
Отдельные страны Ближнего Востока не смогут обойтись без сотрудничества на уровне целой области. Таким образом, успешная история Европейского союза может послужить почти идеальной моделью.
В сущности, предпосылки к внутрирегональному сотрудничеству – вплоть до частичной интеграции интересов задействованных стран – выглядят более обещающими, чем те, которые существовали в Западной Европе в начале 50-х гг. В Европе не существовало ни общего языка, ни такой религиозной и культурной однородности, как на Ближнем Востоке.
Отправной точкой в Европе являлось присутствие таких провидящих лидеров как Жан Монне и создание новых организаций, подобных Сообществу угля и стали. На Ближнем Востоке процесс регионального объединения мог бы начаться с воды и энергии. Общий рынок товаров и услуг мог бы возникнуть позже, вместе с региональной системой безопасности.
Это наконец дало бы Ближнему Востоку – региону, богатому на конфликты и бедному на развитие – возможность к чёткому самоопределению, также привлекая его к участию в процессах глобальной экономики, и таким образом позволив самостоятельно строить будущее.
Пример Европы, бывшей некогда материком войн, показывает, что это возможно. И Европа может оказать помощь Ближнему Востоку – соседней с ней областью – в достижении подобной стратегической цели. Инструмент для этого уже существует – новый средиземноморский союз.
В любом случае, время застоя на Ближнем Востоке приходит к концу. То, какими будут результаты этого развития, зависит от того, найдет ли этот регион в себе достаточно сил и дальновидности для формирования этого процесса. Для этого потребуются воображение, чёткое видение цели и прагматичная последовательность. Что необходимо сейчас, так это арабский Жан Монне.