ЛОНДОН – Администрация президента Джо Байдена прилагает все усилия, чтобы вернуть Америке роль глобального лидера в области устойчивого развития. Но успех будет зависеть от того, сможет ли это создать политическую основу для новых отношений между обществом и окружающей средой.
Как активисты, так и политики требуют вкладывать больше средств в технологии, уменьшающие воздействие экономической деятельности на окружающую среду, ограничить добычу исчерпаемых ресурсов и обуздать загрязнение. Предлагается длинный список «решений» – от новых источников энергии, улавливания и связывания углерода до самой старой технологии – деревьев. Но наибольшая проблема не в технологиях – она в политических институтах.
Несмотря на свои недостатки, Америка по-прежнему остается самым успешным примером самоуправления в истории человечества. Но перед ней, как перед образцовой республикой, стоит задача примирить и согласовать широкое разнообразие взглядов ее граждан на то, каким быть будущему. Непросто найти точки соприкосновения между полюсами прогрессивного техноутопизма и реакционного деревенского романтизма. Ключом к решению станет синтез, способный поддерживать гражданский договор, достаточно прочный, чтобы устоять как при очередной промышленной революции, так и при изменении окружающей среды в более грандиозных масштабах, чем все, что пережила человеческая цивилизация с момента перехода к оседлости 10 000 лет назад.
В этом поиске нового соглашения полезным руководством к действию могут стать наши отношения с водой. С момента перехода от сообществ охотников-собирателей к сельскохозяйственным поселениям – когда люди фактически предпочли оставаться на месте в мире движущейся воды – человеческие институты развивались в диалектических отношениях с окружающей средой. Когда природа приносила наводнения, штормы и засухи, мы разрабатывали способы пережить эти условия, извлекая пользу из засушливых местностей и используя реки для транспорта и получения энергии.
Современный республиканский проект возник из этой старой диалектики отношений между человеческой цивилизацией и природой. Его опосредовали средневековые юристы, переосмыслили гуманисты раннего Нового времени и разрушили поколения радикалов – от революционеров восемнадцатого века до антиимпериалистов двадцатого, – требующих предоставления избирательных прав.
Как заметил Томас Пейн, главной заботой новой независимой американской республики всегда были ее уникальная территория и физический ландшафт. Управляя всем континентом, Соединенным Штатам пришлось научиться справляться с широким спектром географических условий, балансируя между индивидуальной свободой и коллективными устремлениями.
Access every new PS commentary, our entire On Point suite of subscriber-exclusive content – including Longer Reads, Insider Interviews, Big Picture/Big Question, and Say More – and the full PS archive.
Subscribe Now
В 1784 году, например, Джордж Вашингтон учредил Потомакскую компанию для внутреннего судоходства за пределами Аппалачей, мешая тем самым этим территориям стать слишком зависимыми от порта Нового Орлеана, контролируемого испанцами. Но такой ответ на географическую проблему создал проблему политическую. Судоходство на Потомаке направляло торговлю через границы штатов и, следовательно, требовало свободы навигации. Но глубоко либертарианские статьи Конфедерации не содержали положений об арбитраже коммерческих споров.
Чтобы уладить этот вопрос, Вашингтон созвал встречу в своем имении Маунт-Вернон на берегу Потомака, на которой собравшиеся выработали одноименный договор. Затем Джеймс Мэдисон организовал аналогичную конференцию всех штатов в Аннаполисе, делегаты которой пришли к выводу, что в Филадельфии должен быть проведен конституционный съезд. Проблема судоходства превратилась в проблему управления и, в конечном итоге, конституционного урегулирования.
Со временем, и благодаря судебному надзору, внутреннее судоходство стало полностью федеральным вопросом, особенно когда молодая страна начала бороться со своими физическими особенностями для поддержания экономического развития. В начале девятнадцатого века вдоль восточного побережья возникло бесчисленное количество каналостроительных компаний. У большинства не было капитала на содержание сотен шлюзов, необходимых для преодоления крутых уклонов. Но поскольку они обеспечивали связь в стране, то были слишком важны, чтобы их терять, и поэтому финансировались за счет государственных облигаций.
К 1830-м годам на эти работы на каналах и реках приходилось более половины долга штатов. А когда разразилась паника 1837 года, многие из этих компаний обанкротились, увлекая за собой государственные казначейства (подобно тем «порочным кругам», которые наблюдались во время недавних финансовых кризисов).
После этих ранних экспериментов роль федерального правительства США в регулировании, финансировании и развитии крупной водной инфраструктуры существенно возросла, особенно в течение двадцатого века. В «прогрессивную эру», а затем при «новом курсе» президента Франклина Д. Рузвельта возникла новая модернистская республика, в которой роль государства значительно расширилась. Реки стали образцом электрификации и экономического развития в более широком смысле, в противовес централизованно управляемой индустриализации Советского Союза.
В конце концов американская модель стала выглядеть настолько успешной, что убедила большую часть остального мира также построить тысячи плотин, водохранилищ и каналов, в конечном итоге перекроив глобальный ландшафт. В результате большинство жителей богатых промышленно развитых стран смогли забыть, что планета подвержена чрезвычайной изменчивости климата.
Таким образом, наш повседневный опыт является почти полностью искусственным продуктом республиканских институтов, которые поддерживали обширную водную инфраструктуру, предназначенную для управления природой и приспособления ее к нашим потребностям. Современная, урбанизированная, технологичная жизнь была бы невозможна, если бы людям все еще приходилось беспокоиться о наводнении или о том, где найти еще одно ведро воды (проблемы, до сих пор мешающие жить миллиардам людей).
Покорение природы в двадцатом веке – наследие республиканского проекта, адаптированного к условиям индустриального модерна. Какой соответствующий политический проект принесет эпоха изменения климата? В период возрождения авторитаризма во всем мире крайне важно показать, почему демократическая республика по-прежнему является лучшим средством уравновешивания индивидуальной воли и коллективных устремлений в противостоянии экзистенциальным вызовам.
Многое будет зависеть от того, смогут ли США пережить еще один «конституционный момент», который профессор права из Йельского университета Брюс Акерманназвал историческим событием, привлекающим повышенное и устойчивое внимание населения к роли государства в экономической и социальной жизни страны. Усилия Байдена по преобразованию Америки в экономику «с нулевым выбросом» вполне могут стать конституционным моментом. Но задача требует большего, чем просто поддержка новых технологий и составление разумных планов. Байден должен провести общество через заключение нового гражданского договора, отражающего репрезентативный синтез разнообразных устремлений и ценностей общества.
Ставки высоки как никогда. Великая задача Америки – и открывающаяся перед ней возможность – состоит в том, чтобы создать первую экологическую республику.
To have unlimited access to our content including in-depth commentaries, book reviews, exclusive interviews, PS OnPoint and PS The Big Picture, please subscribe
Minxin Pei
doubts China’s government is willing to do what is needed to restore growth, describes the low-tech approaches taken by the country’s vast security apparatus, considers the Chinese social-credit system’s repressive potential, and more.
For the last several years, world leaders have made big promises and laid out bold plans to mitigate the climate crisis and help the neediest countries adapt. At this year's World Bank/IMF Spring Meetings, they must demonstrate that they can fulfill these promises, rather than simply touting new ones.
think policymakers need to get four things right to shore up the credibility of the international system.
With the exception of the extreme right, no one in Israel wants to be stuck in Gaza, responsible for 2.4 million Palestinians, and facing a likely insurgency. Israel can end this war soon and save those hostages who are still alive, having demilitarized Gaza and set the stage for an alternative to Hamas.
thinks the only strategic objective that matters is close – or close enough – to being met.
Log in/Register
Please log in or register to continue. Registration is free and requires only your email address.
ЛОНДОН – Администрация президента Джо Байдена прилагает все усилия, чтобы вернуть Америке роль глобального лидера в области устойчивого развития. Но успех будет зависеть от того, сможет ли это создать политическую основу для новых отношений между обществом и окружающей средой.
Как активисты, так и политики требуют вкладывать больше средств в технологии, уменьшающие воздействие экономической деятельности на окружающую среду, ограничить добычу исчерпаемых ресурсов и обуздать загрязнение. Предлагается длинный список «решений» – от новых источников энергии, улавливания и связывания углерода до самой старой технологии – деревьев. Но наибольшая проблема не в технологиях – она в политических институтах.
Несмотря на свои недостатки, Америка по-прежнему остается самым успешным примером самоуправления в истории человечества. Но перед ней, как перед образцовой республикой, стоит задача примирить и согласовать широкое разнообразие взглядов ее граждан на то, каким быть будущему. Непросто найти точки соприкосновения между полюсами прогрессивного техноутопизма и реакционного деревенского романтизма. Ключом к решению станет синтез, способный поддерживать гражданский договор, достаточно прочный, чтобы устоять как при очередной промышленной революции, так и при изменении окружающей среды в более грандиозных масштабах, чем все, что пережила человеческая цивилизация с момента перехода к оседлости 10 000 лет назад.
В этом поиске нового соглашения полезным руководством к действию могут стать наши отношения с водой. С момента перехода от сообществ охотников-собирателей к сельскохозяйственным поселениям – когда люди фактически предпочли оставаться на месте в мире движущейся воды – человеческие институты развивались в диалектических отношениях с окружающей средой. Когда природа приносила наводнения, штормы и засухи, мы разрабатывали способы пережить эти условия, извлекая пользу из засушливых местностей и используя реки для транспорта и получения энергии.
Современный республиканский проект возник из этой старой диалектики отношений между человеческой цивилизацией и природой. Его опосредовали средневековые юристы, переосмыслили гуманисты раннего Нового времени и разрушили поколения радикалов – от революционеров восемнадцатого века до антиимпериалистов двадцатого, – требующих предоставления избирательных прав.
Как заметил Томас Пейн, главной заботой новой независимой американской республики всегда были ее уникальная территория и физический ландшафт. Управляя всем континентом, Соединенным Штатам пришлось научиться справляться с широким спектром географических условий, балансируя между индивидуальной свободой и коллективными устремлениями.
Subscribe to PS Digital
Access every new PS commentary, our entire On Point suite of subscriber-exclusive content – including Longer Reads, Insider Interviews, Big Picture/Big Question, and Say More – and the full PS archive.
Subscribe Now
В 1784 году, например, Джордж Вашингтон учредил Потомакскую компанию для внутреннего судоходства за пределами Аппалачей, мешая тем самым этим территориям стать слишком зависимыми от порта Нового Орлеана, контролируемого испанцами. Но такой ответ на географическую проблему создал проблему политическую. Судоходство на Потомаке направляло торговлю через границы штатов и, следовательно, требовало свободы навигации. Но глубоко либертарианские статьи Конфедерации не содержали положений об арбитраже коммерческих споров.
Чтобы уладить этот вопрос, Вашингтон созвал встречу в своем имении Маунт-Вернон на берегу Потомака, на которой собравшиеся выработали одноименный договор. Затем Джеймс Мэдисон организовал аналогичную конференцию всех штатов в Аннаполисе, делегаты которой пришли к выводу, что в Филадельфии должен быть проведен конституционный съезд. Проблема судоходства превратилась в проблему управления и, в конечном итоге, конституционного урегулирования.
Со временем, и благодаря судебному надзору, внутреннее судоходство стало полностью федеральным вопросом, особенно когда молодая страна начала бороться со своими физическими особенностями для поддержания экономического развития. В начале девятнадцатого века вдоль восточного побережья возникло бесчисленное количество каналостроительных компаний. У большинства не было капитала на содержание сотен шлюзов, необходимых для преодоления крутых уклонов. Но поскольку они обеспечивали связь в стране, то были слишком важны, чтобы их терять, и поэтому финансировались за счет государственных облигаций.
К 1830-м годам на эти работы на каналах и реках приходилось более половины долга штатов. А когда разразилась паника 1837 года, многие из этих компаний обанкротились, увлекая за собой государственные казначейства (подобно тем «порочным кругам», которые наблюдались во время недавних финансовых кризисов).
После этих ранних экспериментов роль федерального правительства США в регулировании, финансировании и развитии крупной водной инфраструктуры существенно возросла, особенно в течение двадцатого века. В «прогрессивную эру», а затем при «новом курсе» президента Франклина Д. Рузвельта возникла новая модернистская республика, в которой роль государства значительно расширилась. Реки стали образцом электрификации и экономического развития в более широком смысле, в противовес централизованно управляемой индустриализации Советского Союза.
В конце концов американская модель стала выглядеть настолько успешной, что убедила большую часть остального мира также построить тысячи плотин, водохранилищ и каналов, в конечном итоге перекроив глобальный ландшафт. В результате большинство жителей богатых промышленно развитых стран смогли забыть, что планета подвержена чрезвычайной изменчивости климата.
Таким образом, наш повседневный опыт является почти полностью искусственным продуктом республиканских институтов, которые поддерживали обширную водную инфраструктуру, предназначенную для управления природой и приспособления ее к нашим потребностям. Современная, урбанизированная, технологичная жизнь была бы невозможна, если бы людям все еще приходилось беспокоиться о наводнении или о том, где найти еще одно ведро воды (проблемы, до сих пор мешающие жить миллиардам людей).
Покорение природы в двадцатом веке – наследие республиканского проекта, адаптированного к условиям индустриального модерна. Какой соответствующий политический проект принесет эпоха изменения климата? В период возрождения авторитаризма во всем мире крайне важно показать, почему демократическая республика по-прежнему является лучшим средством уравновешивания индивидуальной воли и коллективных устремлений в противостоянии экзистенциальным вызовам.
Многое будет зависеть от того, смогут ли США пережить еще один «конституционный момент», который профессор права из Йельского университета Брюс Акерманназвал историческим событием, привлекающим повышенное и устойчивое внимание населения к роли государства в экономической и социальной жизни страны. Усилия Байдена по преобразованию Америки в экономику «с нулевым выбросом» вполне могут стать конституционным моментом. Но задача требует большего, чем просто поддержка новых технологий и составление разумных планов. Байден должен провести общество через заключение нового гражданского договора, отражающего репрезентативный синтез разнообразных устремлений и ценностей общества.
Ставки высоки как никогда. Великая задача Америки – и открывающаяся перед ней возможность – состоит в том, чтобы создать первую экологическую республику.