То, что казалось самым важным научным достижением 2005 г., в настоящее время подвергается нападкам. В июне престижный журналScience (Наука) опубликовал статью южнокорейского ученого Ву Сук Хуанга и международной команды соавторов, которые описали, как они создали то, что по существу было “сделанными под заказ” линиями человеческих стволовых клеток, клонированных от взрослого человека. Хотя научная законность их исследования теперь является предметом нескольких особых расследований, не менее важно рассмотреть его этические последствия.
Хуанг и его коллеги утверждали, что они заменили ядро неоплодотворенного человеческого яйца ядром обычной ячейки, взятой от другого человека, создавая линии стволовых клеток из получающегося эмбриона, которые соответствовали ДНК человека, предоставившего обычную клетку. Это достижение, казалось, сделало нас значительно ближе к тому миру, в котором пациентам можно будет пересадить клетку или ткань, которые не отторгнут их тела, потому что биологические материалы, клонированные от самих пациентов, будут прекрасным соответствием.
В начале декабря Хуанг обнаружил, что несколько яиц принадлежали двум женщинам, работающим в его лаборатории, и что другим "донорам" заплатили за их яйца – нарушение этических принципов, которые не имеют ничего общего с научной точностью. Но тогда сотрудники Хуанга начали подвергать сомнению законность самого эксперимента, и Хуанг известил Scienceо том, что он хочет отозвать статью. В то время, когда он это писал, он все еще защищал законность своей работы, в то же время допуская “субъективные погрешности” в сохранности линий стволовых клеток, в том числе заражение грибком. Как сообщают, он даже предположил, что некоторые клетки, возможно, были испорчены.
Мы не узнаем, насколько близко мы подошли к производству сделанных на индивидуальный заказ линий стволовых клеток до тех пор, пока не закончатся научные расследования исследований Хуанга. Тем не менее, мало кто из исследователей сомневается в том, что то, что по утверждению Хуанга и его коллег они сделали, в принципе, является достижимым. Если бы Хуанг был не первым, кто это сделал, кто-нибудь еще в конечном счете сделал бы это. Как только это можно будет сделать надежным способом, это проложит путь к важным революционным открытиям в области медицины.
Но этическое значение такого исследования выходит далеко за пределы бесспорной важности спасения серьезно больных пациентов. Доказательство возможности клонирования из ядра обычной человеческой клетки изменит спор о ценности потенциальной человеческой жизни, поскольку мы обнаружим, что “потенциальная человеческая жизнь” была вокруг нас в каждой клетке наших тел.
Например, когда президент Джордж В. Буш объявил в 2001 г., что Соединенные Штаты не будут финансировать исследования новых линий стволовых клеток, которые созданы из человеческих эмбрионов, он выдвинул следующую причину: “Как снежинка, каждый из этих эмбрионов уникален с уникальным генетическим потенциалом индивидуального человека”.
Access every new PS commentary, our entire On Point suite of subscriber-exclusive content – including Longer Reads, Insider Interviews, Big Picture/Big Question, and Say More – and the full PS archive.
Subscribe Now
Но именно этому заключению угрожает то, что по утверждениям Хуанга и его команды они достигли. Если именно уникальность человеческих эмбрионов не дает права их разрушать, то нет никакой непреодолимой причины, почему бы ни взять одну клетку от эмбриона и не разрушить его остаток для получения стволовых клеток с целью сохранить “уникальный генетический потенциал” эмбриона.
Такая возможность выдвигает на первый план слабость аргумента о том, что аборт тоже является неправильным, потому что он разрушает генетически уникальное человеческое существо. На основании такого рассуждения женщина, которая оказывается беременной в неудобное время, может сделать аборт, если только она сохранит одну клетку от этого плода, чтобы обеспечить сохранение его уникального генетического потенциала.
Но кажется нелепым, что это должно иметь какое-то значение для морального аспекта прерывания жизни плода. Если позже женщина захочет иметь ребенка, почему она должна использовать ДНК своего ранее прерванного плода вместо того, чтобы зачать другой плод обычным способом? Каждый внутриутробный плод – тот, жизнь которого она прерывает и тот, которым она позже забеременеет в результате полового сношения – имеет свою собственную "уникальную" ДНК. В отсутствие особых причин, таких как смена сексуальных партнеров, по-видимому, нет никакой причины предпочитать существование одного ребенка другому.
Возможно, предположение заключается в том, что, как иногда говорят противники абортов, прерванный плод имел генетический потенциал стать Бетховеном или Эйнштейном. Но насколько мы знаем именно следующий плод, которым забеременеет женщина, а не тот, жизнь которого она прервала, окажется Бетховеном или Эйнштейном. Итак, как можно предпочитать один генетический потенциал другому?
Как только мы оставим аргументы о потенциале, утверждение о том, что неправильно убивать эмбрион и плод, должно основываться на природе самих этих организмов – что они являются реальными человеческими существами, которые уже обладают характерными качествами, делающие убийство неправильным.
Но т.к. внутриутробному плоду, по крайней мере, в стадии развития, когда делается большинство абортов, еще предстоит развить какое-либо сознание, кажется разумным рассматривать прерывание его жизни гораздо менее серьезным, чем убийство нормального человека. Если это так, тогда это тем более верно в отношении эмбрионов.
To have unlimited access to our content including in-depth commentaries, book reviews, exclusive interviews, PS OnPoint and PS The Big Picture, please subscribe
Iran’s mass ballistic missile and drone attack on Israel last week raised anew the specter of a widening Middle East war that draws in Iran and its proxies, as well as Western countries like the United States. The urgent need to defuse tensions – starting by ending Israel’s war in Gaza and pursuing a lasting political solution to the Israeli-Palestinian conflict – is obvious, but can it be done?
The most successful development stories almost always involve major shifts in the sources of economic growth, which in turn allow economies to reinvent themselves out of necessity or by design. In China, the interplay of mounting external pressures, lagging household consumption, and falling productivity will increasingly shape China’s policy choices in the years ahead.
explains why the Chinese authorities should switch to a consumption- and productivity-led growth model.
Designing a progressive anti-violence strategy that delivers the safety for which a huge share of Latin Americans crave is perhaps the most difficult challenge facing many of the region’s governments. But it is also the most important.
urge the region’s progressives to start treating security as an essential component of social protection.
То, что казалось самым важным научным достижением 2005 г., в настоящее время подвергается нападкам. В июне престижный журналScience (Наука) опубликовал статью южнокорейского ученого Ву Сук Хуанга и международной команды соавторов, которые описали, как они создали то, что по существу было “сделанными под заказ” линиями человеческих стволовых клеток, клонированных от взрослого человека. Хотя научная законность их исследования теперь является предметом нескольких особых расследований, не менее важно рассмотреть его этические последствия.
Хуанг и его коллеги утверждали, что они заменили ядро неоплодотворенного человеческого яйца ядром обычной ячейки, взятой от другого человека, создавая линии стволовых клеток из получающегося эмбриона, которые соответствовали ДНК человека, предоставившего обычную клетку. Это достижение, казалось, сделало нас значительно ближе к тому миру, в котором пациентам можно будет пересадить клетку или ткань, которые не отторгнут их тела, потому что биологические материалы, клонированные от самих пациентов, будут прекрасным соответствием.
В начале декабря Хуанг обнаружил, что несколько яиц принадлежали двум женщинам, работающим в его лаборатории, и что другим "донорам" заплатили за их яйца – нарушение этических принципов, которые не имеют ничего общего с научной точностью. Но тогда сотрудники Хуанга начали подвергать сомнению законность самого эксперимента, и Хуанг известил Scienceо том, что он хочет отозвать статью. В то время, когда он это писал, он все еще защищал законность своей работы, в то же время допуская “субъективные погрешности” в сохранности линий стволовых клеток, в том числе заражение грибком. Как сообщают, он даже предположил, что некоторые клетки, возможно, были испорчены.
Мы не узнаем, насколько близко мы подошли к производству сделанных на индивидуальный заказ линий стволовых клеток до тех пор, пока не закончатся научные расследования исследований Хуанга. Тем не менее, мало кто из исследователей сомневается в том, что то, что по утверждению Хуанга и его коллег они сделали, в принципе, является достижимым. Если бы Хуанг был не первым, кто это сделал, кто-нибудь еще в конечном счете сделал бы это. Как только это можно будет сделать надежным способом, это проложит путь к важным революционным открытиям в области медицины.
Но этическое значение такого исследования выходит далеко за пределы бесспорной важности спасения серьезно больных пациентов. Доказательство возможности клонирования из ядра обычной человеческой клетки изменит спор о ценности потенциальной человеческой жизни, поскольку мы обнаружим, что “потенциальная человеческая жизнь” была вокруг нас в каждой клетке наших тел.
Например, когда президент Джордж В. Буш объявил в 2001 г., что Соединенные Штаты не будут финансировать исследования новых линий стволовых клеток, которые созданы из человеческих эмбрионов, он выдвинул следующую причину: “Как снежинка, каждый из этих эмбрионов уникален с уникальным генетическим потенциалом индивидуального человека”.
Subscribe to PS Digital
Access every new PS commentary, our entire On Point suite of subscriber-exclusive content – including Longer Reads, Insider Interviews, Big Picture/Big Question, and Say More – and the full PS archive.
Subscribe Now
Но именно этому заключению угрожает то, что по утверждениям Хуанга и его команды они достигли. Если именно уникальность человеческих эмбрионов не дает права их разрушать, то нет никакой непреодолимой причины, почему бы ни взять одну клетку от эмбриона и не разрушить его остаток для получения стволовых клеток с целью сохранить “уникальный генетический потенциал” эмбриона.
Такая возможность выдвигает на первый план слабость аргумента о том, что аборт тоже является неправильным, потому что он разрушает генетически уникальное человеческое существо. На основании такого рассуждения женщина, которая оказывается беременной в неудобное время, может сделать аборт, если только она сохранит одну клетку от этого плода, чтобы обеспечить сохранение его уникального генетического потенциала.
Но кажется нелепым, что это должно иметь какое-то значение для морального аспекта прерывания жизни плода. Если позже женщина захочет иметь ребенка, почему она должна использовать ДНК своего ранее прерванного плода вместо того, чтобы зачать другой плод обычным способом? Каждый внутриутробный плод – тот, жизнь которого она прерывает и тот, которым она позже забеременеет в результате полового сношения – имеет свою собственную "уникальную" ДНК. В отсутствие особых причин, таких как смена сексуальных партнеров, по-видимому, нет никакой причины предпочитать существование одного ребенка другому.
Возможно, предположение заключается в том, что, как иногда говорят противники абортов, прерванный плод имел генетический потенциал стать Бетховеном или Эйнштейном. Но насколько мы знаем именно следующий плод, которым забеременеет женщина, а не тот, жизнь которого она прервала, окажется Бетховеном или Эйнштейном. Итак, как можно предпочитать один генетический потенциал другому?
Как только мы оставим аргументы о потенциале, утверждение о том, что неправильно убивать эмбрион и плод, должно основываться на природе самих этих организмов – что они являются реальными человеческими существами, которые уже обладают характерными качествами, делающие убийство неправильным.
Но т.к. внутриутробному плоду, по крайней мере, в стадии развития, когда делается большинство абортов, еще предстоит развить какое-либо сознание, кажется разумным рассматривать прерывание его жизни гораздо менее серьезным, чем убийство нормального человека. Если это так, тогда это тем более верно в отношении эмбрионов.