Латинская Америка изобилует лесными массивами и отличается необыкновенно богатой флорой и фауной. Здесь можно встретить треть всех видов млекопитающих и больше четверти всех известных видов рептилий и птиц. Но это изобилие находится под угрозой. Ежегодно в Южной Америке вырубается семь миллионов гектаров леса – больше, чем на любом другом континенте. В результате больше чем 10,000 видам грозит вымирание, что составляет две трети всех видов животных и растений на планете, находящихся под угрозой вымирания.
В определенном смысле решение этой проблемы ясно как день. Землевладельцы вырубают деревья потому, что это выгодно им с экономической точки зрения. Таким образом, политики должны дать им стимул не делать это. Если бы мы могли раскрыть скрытый потенциал лесов Латинской Америки, не вырубая их при этом, мы могли бы найти решение проблемы уничтожения среды обитания.
Стоимость индивидуальных усилий по консервации, как, например, спасение северной пятнистой совы, легко подсчитать. Подсчитать во сколько обойдется остановка вырубки деревьев землевладельцами гораздо сложнее. Но это не означает, что никто не пытался это сделать. По подсчетам экономистов, это может стоить от 1.23 миллиардов долларов в год (для спасения деревьев в «горячих точках» для биологического многообразия Латинской Америки) до 5.8 миллиардов долларов в год (для спасения 2% всей сухопутной территории континента) и до 500 миллиардов долларов (стоимость спасения всех лесов Латинской Америки).
В то время как экономическая выгода, приносимая наличием биологического многообразия может казаться неосязаемой, она реальна и доказана. Один из приводимых обычно аргументов заключается в том, что правительства должны охранять биологическое многообразие из-за его пока еще нераскрытого потенциала для фармацевтической промышленности. Например, папоротник, растущий в глубине тропического леса, может в один прекрасный день оказаться полезным в борьбе с ВИЧ/СПИД-ом.
Эта идея стала очень популярной в 1990-х годах. В рамках получившего широкую известность проекта компания ampquot;Merck Pharmaceuticalampquot; предоставила 1 миллион долларов Коста-Рике в обмен на 1000 растений из ее лесов. Хотя этот проект помог найти средства, необходимые для исследования биологического многообразия Коста-Рики, он не привел к разработке лекарственных препаратов, и эта модель не нашла дальнейшего распространения.
Потенциал «био-перспектив» был тщательно изучен, и результаты оказались очень скромными: от 0.20 долларов на гектар площади в Калифорнии и до 20 долларов в Западном Эквадоре. Таким образом, потенциал для фармацевтической промышленности не может предоставить достаточного стимула для охраны земель частными землевладельцами и компаниями.
Access every new PS commentary, our entire On Point suite of subscriber-exclusive content – including Longer Reads, Insider Interviews, Big Picture/Big Question, and Say More – and the full PS archive.
Subscribe Now
Другим подходом для политиков является оценка экономической пользы «экосистемных услуг» - чудесных, но повседневных вещей, которые делает для нас природа, как, например, сдерживание эрозии, снабжение водой и очищение. Польза от экосистемных услуг в Латинской Америке оценивается в 11 триллионов долларов, согласно методике одного известного экономиста. Но, в то время как это говорит о том, что польза от консервации намного превышает ее стоимость, эти расчеты подверглись широкой критике.
Реальная надежда заключается в идее защиты лесов ради их роли в борьбе с изменением климата. Леса удерживают огромное количество углерода. С усилением беспокойства по поводу глобального потепления и роли углерода и углекислого газа в этом процессе, пользу лесов можно оценить с точки зрения их способности поглощения углекислого газа. То есть, контролируя вырубку лесов, мы могли бы оказать значительный эффект на объем выбросов углекислого газа, вызывающего климатические изменения.
Исходя из недавних сделок на Европейской климатической бирже, стоимость углерода составляет от 10 до 100 долларов за тонну. Даже если взять достаточно консервативную цену в 20 долларов, это означает, что деревья Латинской Америки стоят 2 триллиона долларов. Если включить в подсчеты 70 миллиардов тонн углерода, содержащихся в мертвом дереве, мусоре и почвах лесной подстилки, мы получим дополнительные 1.4 триллиона долларов.
Подсчет приносимой пользы – это одно. Необходимо подсчитать, какую цену мы готовы заплатить за то, чтобы сохранить эти деревья. Для землевладельца ценность расчищенной земли составляет в среднем 300 долларов на гектар. Представим, что правительству придется заплатить как минимум 500 долларов за гектар, чтобы остановить вырубку. Это составит 500 миллиардов долларов для всей Латинской Америки. Таким образом, польза превышает затраты в от 4 до 6.8 раз. Но многим политикам эта цена все еще кажется непозволительно высокой.
Следовательно, им стоит подумать над таким предложением: предотвращать уничтожение леса только в тех местах, где наблюдаются высокие темпы вырубки. Здесь принимается во внимание тот факт, что многие владельцы лесов не имеют намерения вырубать деревья, а, следовательно, им не потребуется компенсация.
При более реалистичном подходе, и даже включая административные затраты и расходы на мониторинг, стоимость для правительства все равно составит меньше половины экономической выгоды.
Для того, чтобы установить истинную стоимость и пользу от охраны лесных экосистем и биологического многообразия, необходимо больше исследований. Но растущее беспокойство по поводу угрозы изменения климата может помочь спасти леса этого континента.
To have unlimited access to our content including in-depth commentaries, book reviews, exclusive interviews, PS OnPoint and PS The Big Picture, please subscribe
When comparing Ukraine’s situation in 2024 to Europe’s in 1941, Russia’s defeat seems entirely possible. But it will require the West, and the US in particular, to put aside domestic political squabbles and muster the political will to provide Ukraine with consistent and robust military and financial assistance.
compare Russia's full-scale invasion to World War II and see reason to hope – as long as aid keeps flowing.
Current debates about Israeli policy are rife with double standards, leading to absurd decisions like Germany’s recent cancellation of a pro-Palestinian gathering. By quashing legitimate speech and assembly, an Israel-aligned establishment risks inciting precisely the kind of anti-Semitism that it wants to prevent.
worries that the double standards applied on Israel’s behalf will lead to an anti-Semitic backlash.
Латинская Америка изобилует лесными массивами и отличается необыкновенно богатой флорой и фауной. Здесь можно встретить треть всех видов млекопитающих и больше четверти всех известных видов рептилий и птиц. Но это изобилие находится под угрозой. Ежегодно в Южной Америке вырубается семь миллионов гектаров леса – больше, чем на любом другом континенте. В результате больше чем 10,000 видам грозит вымирание, что составляет две трети всех видов животных и растений на планете, находящихся под угрозой вымирания.
В определенном смысле решение этой проблемы ясно как день. Землевладельцы вырубают деревья потому, что это выгодно им с экономической точки зрения. Таким образом, политики должны дать им стимул не делать это. Если бы мы могли раскрыть скрытый потенциал лесов Латинской Америки, не вырубая их при этом, мы могли бы найти решение проблемы уничтожения среды обитания.
Стоимость индивидуальных усилий по консервации, как, например, спасение северной пятнистой совы, легко подсчитать. Подсчитать во сколько обойдется остановка вырубки деревьев землевладельцами гораздо сложнее. Но это не означает, что никто не пытался это сделать. По подсчетам экономистов, это может стоить от 1.23 миллиардов долларов в год (для спасения деревьев в «горячих точках» для биологического многообразия Латинской Америки) до 5.8 миллиардов долларов в год (для спасения 2% всей сухопутной территории континента) и до 500 миллиардов долларов (стоимость спасения всех лесов Латинской Америки).
В то время как экономическая выгода, приносимая наличием биологического многообразия может казаться неосязаемой, она реальна и доказана. Один из приводимых обычно аргументов заключается в том, что правительства должны охранять биологическое многообразие из-за его пока еще нераскрытого потенциала для фармацевтической промышленности. Например, папоротник, растущий в глубине тропического леса, может в один прекрасный день оказаться полезным в борьбе с ВИЧ/СПИД-ом.
Эта идея стала очень популярной в 1990-х годах. В рамках получившего широкую известность проекта компания ampquot;Merck Pharmaceuticalampquot; предоставила 1 миллион долларов Коста-Рике в обмен на 1000 растений из ее лесов. Хотя этот проект помог найти средства, необходимые для исследования биологического многообразия Коста-Рики, он не привел к разработке лекарственных препаратов, и эта модель не нашла дальнейшего распространения.
Потенциал «био-перспектив» был тщательно изучен, и результаты оказались очень скромными: от 0.20 долларов на гектар площади в Калифорнии и до 20 долларов в Западном Эквадоре. Таким образом, потенциал для фармацевтической промышленности не может предоставить достаточного стимула для охраны земель частными землевладельцами и компаниями.
Subscribe to PS Digital
Access every new PS commentary, our entire On Point suite of subscriber-exclusive content – including Longer Reads, Insider Interviews, Big Picture/Big Question, and Say More – and the full PS archive.
Subscribe Now
Другим подходом для политиков является оценка экономической пользы «экосистемных услуг» - чудесных, но повседневных вещей, которые делает для нас природа, как, например, сдерживание эрозии, снабжение водой и очищение. Польза от экосистемных услуг в Латинской Америке оценивается в 11 триллионов долларов, согласно методике одного известного экономиста. Но, в то время как это говорит о том, что польза от консервации намного превышает ее стоимость, эти расчеты подверглись широкой критике.
Реальная надежда заключается в идее защиты лесов ради их роли в борьбе с изменением климата. Леса удерживают огромное количество углерода. С усилением беспокойства по поводу глобального потепления и роли углерода и углекислого газа в этом процессе, пользу лесов можно оценить с точки зрения их способности поглощения углекислого газа. То есть, контролируя вырубку лесов, мы могли бы оказать значительный эффект на объем выбросов углекислого газа, вызывающего климатические изменения.
Исходя из недавних сделок на Европейской климатической бирже, стоимость углерода составляет от 10 до 100 долларов за тонну. Даже если взять достаточно консервативную цену в 20 долларов, это означает, что деревья Латинской Америки стоят 2 триллиона долларов. Если включить в подсчеты 70 миллиардов тонн углерода, содержащихся в мертвом дереве, мусоре и почвах лесной подстилки, мы получим дополнительные 1.4 триллиона долларов.
Подсчет приносимой пользы – это одно. Необходимо подсчитать, какую цену мы готовы заплатить за то, чтобы сохранить эти деревья. Для землевладельца ценность расчищенной земли составляет в среднем 300 долларов на гектар. Представим, что правительству придется заплатить как минимум 500 долларов за гектар, чтобы остановить вырубку. Это составит 500 миллиардов долларов для всей Латинской Америки. Таким образом, польза превышает затраты в от 4 до 6.8 раз. Но многим политикам эта цена все еще кажется непозволительно высокой.
Следовательно, им стоит подумать над таким предложением: предотвращать уничтожение леса только в тех местах, где наблюдаются высокие темпы вырубки. Здесь принимается во внимание тот факт, что многие владельцы лесов не имеют намерения вырубать деревья, а, следовательно, им не потребуется компенсация.
При более реалистичном подходе, и даже включая административные затраты и расходы на мониторинг, стоимость для правительства все равно составит меньше половины экономической выгоды.
Для того, чтобы установить истинную стоимость и пользу от охраны лесных экосистем и биологического многообразия, необходимо больше исследований. Но растущее беспокойство по поводу угрозы изменения климата может помочь спасти леса этого континента.