Финансовый кризис в сущности нельзя понять как до, так и во время его протекания. Зато мы очень хорошо понимаем кризисы, имевшие место в прошлом. Бухгалтеры проверяют свои книги, участники событий рассказывают свои истории газетам (а иногда и в суде), политики объясняют, почему они стараются навести порядок, и в конце историки составляют подробный отчет.
Поскольку прошлое нам хорошо известно, наилучшим способом понимания текущего кризиса кажется поиск модели в прошлом опыте, даже если это и было очень давно. Но правильный ли это подход?
Часто выбор модели в меньшей степени зависит от рациональной оценки сходств и различий, и в больше степени от инстинктивного чувства, склонности к оптимизму или пессимизму, или политической ориентации. В настоящее время широко обсуждаются два кризиса – 1907 и 1931 годов.
Финансовый кризис в сущности нельзя понять как до, так и во время его протекания. Зато мы очень хорошо понимаем кризисы, имевшие место в прошлом. Бухгалтеры проверяют свои книги, участники событий рассказывают свои истории газетам (а иногда и в суде), политики объясняют, почему они стараются навести порядок, и в конце историки составляют подробный отчет.
Поскольку прошлое нам хорошо известно, наилучшим способом понимания текущего кризиса кажется поиск модели в прошлом опыте, даже если это и было очень давно. Но правильный ли это подход?
Часто выбор модели в меньшей степени зависит от рациональной оценки сходств и различий, и в больше степени от инстинктивного чувства, склонности к оптимизму или пессимизму, или политической ориентации. В настоящее время широко обсуждаются два кризиса – 1907 и 1931 годов.