НАЙРОБИ – По всему миру общественные движения, подобные #MeToo и #TimesUp, стимулируют начало важных дискуссий о проявлениях неравенства, с которым уже давно сталкиваются женщины во всех аспектах своей жизни. И в некоторых случаях эти дискуссии уже привели к измеряемым переменам в отношении к женщинам на рабочих местах, дома и в обществе в целом.
К сожалению, это внимание в основном пока что сосредоточено на женщинах, живущих на Западе или в городах. Сельские женщины, а особенно бедные крестьянки в Африке южнее Сахары, пока что ничего не выиграли от повышенного внимания к вопросу гендерного равенства. Тем не менее, если мы хотим сократить гендерный разрыв в Африке, те уникальные барьеры, с которыми сталкиваются африканские женщины, должны также стать предметом глобального диалога.
Но, наверное, самым главным препятствием на пути к гендерному равенству в странах Африке южнее Сахары являются деньги. Если говорить проще, у женщин меньше денег. По данным Всемирного банка, в этом регионе счёт в банке есть у 37% женщин и у 48% мужчин. И хотя эти цифры малы в обоих случаях, вызывает беспокойство тот факт, что за последние несколько лет гендерный разрыв увеличился, несмотря на то, что объёмы финансирования, доступного бедному населению мира, постепенно растут.
Женщины сегодня доминируют в сельском хозяйстве Африки, а это самая важная отрасль экономики на континенте. Но данный факт не означает, что они контролируют финансы. Один из индикаторов этой проблемы – данные о кредитовании. В Восточной Африке, где работает моя организация, женщины занимают на 13% меньше денег, чем мужчины, на цели, связанные с фермерством. Безграмотность, ограниченность полномочий, мобильности и прав на землю – всё это ведёт к снижению доступности фермерского финансирования для женщин на селе.
Подобные барьеры оказывают огромное влияние на социальный и экономический прогресс. Прежде всего, недостаток капитала затрудняет женщинам покупку качественных семян и удобрений и даже получение доступа к фермерской земле, что в свою очередь снижает производительность сельского хозяйства. Урожайность в регионе сильно отстаёт от среднемировых значений, и одна из причин этого: отсутствие у женщин возможности инвестировать достаточно средств в свою деятельность.
Access every new PS commentary, our entire On Point suite of subscriber-exclusive content – including Longer Reads, Insider Interviews, Big Picture/Big Question, and Say More – and the full PS archive.
Subscribe Now
Гендерное неравенство приводит к издержкам и на макроуровне. По оценкам ПРООН, неспособность интегрировать женщин в национальную экономику обходится странам Африки южнее Сахары в $95 млрд ежегодно в виде упущенного прироста производительности. Когда женщины, живущие в нищете, не иметь возможности работать или приносить пользу обществу, темпы роста экономики начинают стагнировать.
С другой стороны, если у женщин-фермеров появляется доступ к финансированию, выгоды далеко не ограничивают пределами сельских полей. Доказано, что расширение финансовых прав женщин ведёт к активизации их участия в принятии общественных решений. Кроме того, охват женщин финансовыми услугами помогает бороться с социальной маргинализацией и повышает благосостояние семей. Когда матери обретают определённую степень контроля над финансами домохозяйств, их дети с меньшей вероятностью умирают от плохого питания и с большей вероятностью добиваются в жизни успеха.
На фоне всех этих выгод очевидно, что вопрос не в том, надо ли расширять доступ к фермерскому капиталу женщинам в сельской Африке, а в том, как его предоставить. Одно из решений – разрабатывать программы, в которых учитывается неравенство в уровне образования и мобильности при выделении кредитов. Учёт социальной дискриминации особенно важен для того, чтобы девочки и женщины в полной мере могли воспользоваться выгодами имеющегося финансирования. Другой вариант – опираться на успешные посреднические проекты, помогающие женщинам начать обсуждение вопросов финансового равенства со своими мужьями.
Впрочем, одним из самых важных изменений стала бы демонстрация лидерских подходов финансовыми институтами. Если банки и кредитные организации начнут предлагать продукты, которые соответствуют женским потребностям, тогда большее число женщин смогло бы получить доступ к финансовым ресурсам. Например, банки могли бы разработать специальные программы кредитования для выращивания посевных культур, которыми традиционно занимаются женщины-фермеры, например, арахиса или подсолнечника. Финансовые институты могут также стимулировать увеличение числа женщин-руководителей в фермерских кооперативах, а также поддержать рынки, на которых женщины продают свой урожай.
При нынешних темпах повышения доступности финансовых услуг для женщин миру потребуется более 200 лет, чтобы достичь гендерного паритета. Это неприемлемо. Прогресс на пути к повышению роли женщин не должен быть столь медленным. Если правительства, международные организации и финансовые институты предпримут конкретные усилия для разработки и реализации более гендерно-ориентированной политики, этот прогресс удастся ускорить.
To have unlimited access to our content including in-depth commentaries, book reviews, exclusive interviews, PS OnPoint and PS The Big Picture, please subscribe
Iran’s mass ballistic missile and drone attack on Israel last week raised anew the specter of a widening Middle East war that draws in Iran and its proxies, as well as Western countries like the United States. The urgent need to defuse tensions – starting by ending Israel’s war in Gaza and pursuing a lasting political solution to the Israeli-Palestinian conflict – is obvious, but can it be done?
The most successful development stories almost always involve major shifts in the sources of economic growth, which in turn allow economies to reinvent themselves out of necessity or by design. In China, the interplay of mounting external pressures, lagging household consumption, and falling productivity will increasingly shape China’s policy choices in the years ahead.
explains why the Chinese authorities should switch to a consumption- and productivity-led growth model.
Designing a progressive anti-violence strategy that delivers the safety for which a huge share of Latin Americans crave is perhaps the most difficult challenge facing many of the region’s governments. But it is also the most important.
urge the region’s progressives to start treating security as an essential component of social protection.
НАЙРОБИ – По всему миру общественные движения, подобные #MeToo и #TimesUp, стимулируют начало важных дискуссий о проявлениях неравенства, с которым уже давно сталкиваются женщины во всех аспектах своей жизни. И в некоторых случаях эти дискуссии уже привели к измеряемым переменам в отношении к женщинам на рабочих местах, дома и в обществе в целом.
К сожалению, это внимание в основном пока что сосредоточено на женщинах, живущих на Западе или в городах. Сельские женщины, а особенно бедные крестьянки в Африке южнее Сахары, пока что ничего не выиграли от повышенного внимания к вопросу гендерного равенства. Тем не менее, если мы хотим сократить гендерный разрыв в Африке, те уникальные барьеры, с которыми сталкиваются африканские женщины, должны также стать предметом глобального диалога.
Африка южнее Сахары является одним из наиболее неравных в гендерном отношении регионов мира. Как подчёркивается в докладе Программы развития ООН (ПРООН), «восприятие, отношение и исторически сложившиеся гендерные роли» ограничивают доступность образования и медицинских услуг для женщин и ведут к непропорционально высокому уровню семейной ответственности, трудовой сегрегации и сексуального насилия.
Но, наверное, самым главным препятствием на пути к гендерному равенству в странах Африке южнее Сахары являются деньги. Если говорить проще, у женщин меньше денег. По данным Всемирного банка, в этом регионе счёт в банке есть у 37% женщин и у 48% мужчин. И хотя эти цифры малы в обоих случаях, вызывает беспокойство тот факт, что за последние несколько лет гендерный разрыв увеличился, несмотря на то, что объёмы финансирования, доступного бедному населению мира, постепенно растут.
Женщины сегодня доминируют в сельском хозяйстве Африки, а это самая важная отрасль экономики на континенте. Но данный факт не означает, что они контролируют финансы. Один из индикаторов этой проблемы – данные о кредитовании. В Восточной Африке, где работает моя организация, женщины занимают на 13% меньше денег, чем мужчины, на цели, связанные с фермерством. Безграмотность, ограниченность полномочий, мобильности и прав на землю – всё это ведёт к снижению доступности фермерского финансирования для женщин на селе.
Подобные барьеры оказывают огромное влияние на социальный и экономический прогресс. Прежде всего, недостаток капитала затрудняет женщинам покупку качественных семян и удобрений и даже получение доступа к фермерской земле, что в свою очередь снижает производительность сельского хозяйства. Урожайность в регионе сильно отстаёт от среднемировых значений, и одна из причин этого: отсутствие у женщин возможности инвестировать достаточно средств в свою деятельность.
Subscribe to PS Digital
Access every new PS commentary, our entire On Point suite of subscriber-exclusive content – including Longer Reads, Insider Interviews, Big Picture/Big Question, and Say More – and the full PS archive.
Subscribe Now
Гендерное неравенство приводит к издержкам и на макроуровне. По оценкам ПРООН, неспособность интегрировать женщин в национальную экономику обходится странам Африки южнее Сахары в $95 млрд ежегодно в виде упущенного прироста производительности. Когда женщины, живущие в нищете, не иметь возможности работать или приносить пользу обществу, темпы роста экономики начинают стагнировать.
С другой стороны, если у женщин-фермеров появляется доступ к финансированию, выгоды далеко не ограничивают пределами сельских полей. Доказано, что расширение финансовых прав женщин ведёт к активизации их участия в принятии общественных решений. Кроме того, охват женщин финансовыми услугами помогает бороться с социальной маргинализацией и повышает благосостояние семей. Когда матери обретают определённую степень контроля над финансами домохозяйств, их дети с меньшей вероятностью умирают от плохого питания и с большей вероятностью добиваются в жизни успеха.
На фоне всех этих выгод очевидно, что вопрос не в том, надо ли расширять доступ к фермерскому капиталу женщинам в сельской Африке, а в том, как его предоставить. Одно из решений – разрабатывать программы, в которых учитывается неравенство в уровне образования и мобильности при выделении кредитов. Учёт социальной дискриминации особенно важен для того, чтобы девочки и женщины в полной мере могли воспользоваться выгодами имеющегося финансирования. Другой вариант – опираться на успешные посреднические проекты, помогающие женщинам начать обсуждение вопросов финансового равенства со своими мужьями.
Впрочем, одним из самых важных изменений стала бы демонстрация лидерских подходов финансовыми институтами. Если банки и кредитные организации начнут предлагать продукты, которые соответствуют женским потребностям, тогда большее число женщин смогло бы получить доступ к финансовым ресурсам. Например, банки могли бы разработать специальные программы кредитования для выращивания посевных культур, которыми традиционно занимаются женщины-фермеры, например, арахиса или подсолнечника. Финансовые институты могут также стимулировать увеличение числа женщин-руководителей в фермерских кооперативах, а также поддержать рынки, на которых женщины продают свой урожай.
При нынешних темпах повышения доступности финансовых услуг для женщин миру потребуется более 200 лет, чтобы достичь гендерного паритета. Это неприемлемо. Прогресс на пути к повышению роли женщин не должен быть столь медленным. Если правительства, международные организации и финансовые институты предпримут конкретные усилия для разработки и реализации более гендерно-ориентированной политики, этот прогресс удастся ускорить.