СИДНЕЙ – Ещё совсем недавно будущее ядерной энергетики было связано с Азией. Девять из десяти реакторов, запущенных в мире в 2015 году, располагались на этом континенте. Но недавние декларации Южной Кореи и Тайваня о том, что эти страны «переходят к зелёной политике», ставят под сомнение долгосрочные перспективы ядерной энергетики, по крайней мере, на Дальнем Востоке. Более того, 2017 год, возможно, знаменует собой конец в истории романа этого региона с ядерной энергетикой и начало нового – с возобновляемыми источниками энергии.
И президент Южной Кореи Мун Чжэ Ин, и президент Тайваня Цай Инвэнь установили амбициозные национальные цели по повышению производства электроэнергии из возобновляемых источников, одновременно призывая к поэтапному отказу от ядерной энергетики. На протяжении многих лет чрезмерный интерес к традиционным видам топлива мешал инвестициям в чистые технологии энергогенерации, несмотря на тот факт, что обе страны являются инноваторами в зелёных отраслях, в том числе в сфере накопления электроэнергии и «умных» энергосетей. Ядерные электростанции удовлетворяют 22% спроса на электроэнергию в Южной Корее и 14% – в Тайване, но теперь эта доля должна будет резко упасть.
Конкретные планы пока ещё формулируются, но в совокупности намерения этих двух стран стали мощным сдвигом в региональном энергопланировании, свидетельствуя о переходе к более зелёным и чистым технологиям. Кроме того, они открывают путь для роста инвестиций в установку источников возобновляемой энергии, что выведет эти страны на новые конкурентные позиции на региональном рынке.
Стратегия Южной Кореи предполагает поэтапный отказ от ядерной энергетики путём отказов в продлении действующих лицензий и запрета на строительство новых электростанций. Мун Чжэ Ин, избранный президентом страны в мае и проводивший свою кампанию под лозунгом отказа от ядерных электростанций, в июле призвал увеличить долю возобновляемых источников энергии до 20% в общем объёме энергогенерации страны к 2030 году (сейчас она равна 5%). Он также пообещал закрыть десять угольных электростанций до конца своего президентского срока (2022 год). Сейчас на уголь приходится примерно четверть энергопотребления страны. «Временным топливом» на время периода перехода к более зелёной энергетике может стать природный газ.
На сегодня в Южной Корее действуют 25 ядерных реакторов, и ранее существовали планы построить ещё шесть, поэтому отказ от ядерной энергетики является серьёзным сдвигом в энергетической стратегии страны. Некоторые наблюдатели выражают сомнения в реализуемости планов Муна. Возникают также вопросы по поводу последствий пересмотра энергетической политики для экспортного потенциала страны на прибыльном рынке ядерных технологий. Однако Мун сохраняет решительный настрой.
Столь же решительно настроена и Цай Инвэнь на Тайване. В ответ на общественное недовольство ядерной энергетикой после аварии 2011 года на японской АЭС «Фукусима», Цай пообещала в прошлом году сделать Тайвань свободным от ядерных электростанций к 2025 году. Уголь и природный газ обеспечивают сегодня более двух третей энергопотребления страны, а на возобновляемые источники приходится 5%. Цай призывает повысить их долю до 20% в течение ближайших восьми лет, в основном за счёт солнечных и офшорных ветряных электростанций. Эти новые мощности будут производить достаточно электричества, чтобы легко заменить шесть ядерных реакторов страны.
Access every new PS commentary, our entire On Point suite of subscriber-exclusive content – including Longer Reads, Insider Interviews, Big Picture/Big Question, and Say More – and the full PS archive.
Subscribe Now
Критики утверждают, что зелёные технологии ещё не достаточно созрели, чтобы заменить традиционные виды топлива в энергопотреблении промышленных масштабов. Но такие утверждения опоздали на несколько лет. Серьёзное снижение затрат на установку, стоимости накопления электроэнергии, а также повышение производительности батарей резко повысили конкурентоспособность возобновляемых источников энергии. Франческо Стараче, президент Enel, крупнейшей энергокомпании Европы по размеру рыночной капитализации, в июне заявил газете Financial Times, что возобновляемые источники становятся сейчас «самым дешёвым и самым удобным методом производства электроэнергии».
Южная Корея и Тайвань не являются первыми на Дальнем Востоке странами, которые решили стать зелёными. Китай уже несколько лет движется в этом направлении, сейчас эта страна является мировым лидером по объёму введённых в строй мощностей возобновляемой энергетики. Но присоединившись к революции возобновляемой энергетики, Тайвань и Южная Корея помогут выйти на этот рынок другим региональным игрокам, поскольку увеличение инвестиций будет повышать конкурентоспособность отрасли и вызовет дальнейшее падение уже и так снижающихся издержек.
Более того, если и можно в чём-то обоснованно упрекнуть дальновидную стратегию Муна и Цай, так это в том, что её можно было бы реализовать быстрее. Например, если бы оба лидера разрешили закупки возобновляемой электроэнергии из планируемого «Глобального энергетического интерконнектора» или «Азиатской суперэнергосети», они смогли бы быстрее повысить долю зелёной энергетики. У Южной Кореи и Тайваня мало собственных природных ресурсов, они сильно зависимы от импортного топлива для производства электроэнергии. Перевод национальных монополий в конкурентные условия работы в обеих странах также ускорил бы переход к возобновляемой энергетике.
Впрочем, на сегодня самым важным является сам прецедент, который создали Южная Корея и Тайвань. Рынок возобновляемой энергии на Дальнем Востоке ждёт расцвет. Когда это произойдёт, с сохранявшейся десятилетиями зависимостью региона от ядерной энергетики будет, наконец, покончено.
To have unlimited access to our content including in-depth commentaries, book reviews, exclusive interviews, PS OnPoint and PS The Big Picture, please subscribe
Iran’s mass ballistic missile and drone attack on Israel last week raised anew the specter of a widening Middle East war that draws in Iran and its proxies, as well as Western countries like the United States. The urgent need to defuse tensions – starting by ending Israel’s war in Gaza and pursuing a lasting political solution to the Israeli-Palestinian conflict – is obvious, but can it be done?
The most successful development stories almost always involve major shifts in the sources of economic growth, which in turn allow economies to reinvent themselves out of necessity or by design. In China, the interplay of mounting external pressures, lagging household consumption, and falling productivity will increasingly shape China’s policy choices in the years ahead.
explains why the Chinese authorities should switch to a consumption- and productivity-led growth model.
Designing a progressive anti-violence strategy that delivers the safety for which a huge share of Latin Americans crave is perhaps the most difficult challenge facing many of the region’s governments. But it is also the most important.
urge the region’s progressives to start treating security as an essential component of social protection.
СИДНЕЙ – Ещё совсем недавно будущее ядерной энергетики было связано с Азией. Девять из десяти реакторов, запущенных в мире в 2015 году, располагались на этом континенте. Но недавние декларации Южной Кореи и Тайваня о том, что эти страны «переходят к зелёной политике», ставят под сомнение долгосрочные перспективы ядерной энергетики, по крайней мере, на Дальнем Востоке. Более того, 2017 год, возможно, знаменует собой конец в истории романа этого региона с ядерной энергетикой и начало нового – с возобновляемыми источниками энергии.
И президент Южной Кореи Мун Чжэ Ин, и президент Тайваня Цай Инвэнь установили амбициозные национальные цели по повышению производства электроэнергии из возобновляемых источников, одновременно призывая к поэтапному отказу от ядерной энергетики. На протяжении многих лет чрезмерный интерес к традиционным видам топлива мешал инвестициям в чистые технологии энергогенерации, несмотря на тот факт, что обе страны являются инноваторами в зелёных отраслях, в том числе в сфере накопления электроэнергии и «умных» энергосетей. Ядерные электростанции удовлетворяют 22% спроса на электроэнергию в Южной Корее и 14% – в Тайване, но теперь эта доля должна будет резко упасть.
Конкретные планы пока ещё формулируются, но в совокупности намерения этих двух стран стали мощным сдвигом в региональном энергопланировании, свидетельствуя о переходе к более зелёным и чистым технологиям. Кроме того, они открывают путь для роста инвестиций в установку источников возобновляемой энергии, что выведет эти страны на новые конкурентные позиции на региональном рынке.
Стратегия Южной Кореи предполагает поэтапный отказ от ядерной энергетики путём отказов в продлении действующих лицензий и запрета на строительство новых электростанций. Мун Чжэ Ин, избранный президентом страны в мае и проводивший свою кампанию под лозунгом отказа от ядерных электростанций, в июле призвал увеличить долю возобновляемых источников энергии до 20% в общем объёме энергогенерации страны к 2030 году (сейчас она равна 5%). Он также пообещал закрыть десять угольных электростанций до конца своего президентского срока (2022 год). Сейчас на уголь приходится примерно четверть энергопотребления страны. «Временным топливом» на время периода перехода к более зелёной энергетике может стать природный газ.
На сегодня в Южной Корее действуют 25 ядерных реакторов, и ранее существовали планы построить ещё шесть, поэтому отказ от ядерной энергетики является серьёзным сдвигом в энергетической стратегии страны. Некоторые наблюдатели выражают сомнения в реализуемости планов Муна. Возникают также вопросы по поводу последствий пересмотра энергетической политики для экспортного потенциала страны на прибыльном рынке ядерных технологий. Однако Мун сохраняет решительный настрой.
Столь же решительно настроена и Цай Инвэнь на Тайване. В ответ на общественное недовольство ядерной энергетикой после аварии 2011 года на японской АЭС «Фукусима», Цай пообещала в прошлом году сделать Тайвань свободным от ядерных электростанций к 2025 году. Уголь и природный газ обеспечивают сегодня более двух третей энергопотребления страны, а на возобновляемые источники приходится 5%. Цай призывает повысить их долю до 20% в течение ближайших восьми лет, в основном за счёт солнечных и офшорных ветряных электростанций. Эти новые мощности будут производить достаточно электричества, чтобы легко заменить шесть ядерных реакторов страны.
Subscribe to PS Digital
Access every new PS commentary, our entire On Point suite of subscriber-exclusive content – including Longer Reads, Insider Interviews, Big Picture/Big Question, and Say More – and the full PS archive.
Subscribe Now
Критики утверждают, что зелёные технологии ещё не достаточно созрели, чтобы заменить традиционные виды топлива в энергопотреблении промышленных масштабов. Но такие утверждения опоздали на несколько лет. Серьёзное снижение затрат на установку, стоимости накопления электроэнергии, а также повышение производительности батарей резко повысили конкурентоспособность возобновляемых источников энергии. Франческо Стараче, президент Enel, крупнейшей энергокомпании Европы по размеру рыночной капитализации, в июне заявил газете Financial Times, что возобновляемые источники становятся сейчас «самым дешёвым и самым удобным методом производства электроэнергии».
Южная Корея и Тайвань не являются первыми на Дальнем Востоке странами, которые решили стать зелёными. Китай уже несколько лет движется в этом направлении, сейчас эта страна является мировым лидером по объёму введённых в строй мощностей возобновляемой энергетики. Но присоединившись к революции возобновляемой энергетики, Тайвань и Южная Корея помогут выйти на этот рынок другим региональным игрокам, поскольку увеличение инвестиций будет повышать конкурентоспособность отрасли и вызовет дальнейшее падение уже и так снижающихся издержек.
Более того, если и можно в чём-то обоснованно упрекнуть дальновидную стратегию Муна и Цай, так это в том, что её можно было бы реализовать быстрее. Например, если бы оба лидера разрешили закупки возобновляемой электроэнергии из планируемого «Глобального энергетического интерконнектора» или «Азиатской суперэнергосети», они смогли бы быстрее повысить долю зелёной энергетики. У Южной Кореи и Тайваня мало собственных природных ресурсов, они сильно зависимы от импортного топлива для производства электроэнергии. Перевод национальных монополий в конкурентные условия работы в обеих странах также ускорил бы переход к возобновляемой энергетике.
Впрочем, на сегодня самым важным является сам прецедент, который создали Южная Корея и Тайвань. Рынок возобновляемой энергии на Дальнем Востоке ждёт расцвет. Когда это произойдёт, с сохранявшейся десятилетиями зависимостью региона от ядерной энергетики будет, наконец, покончено.