ЛОНДОН. Контраст между смертями, произошедшими в течение двух дней, одной за другой, ливийского полковника Муаммара аль-Каддафи и наследного принца Саудовской Аравии султана бен Абдель Азиза, является противопоставлением буффонады с летальным исходом и декадентской геронтократии. Их гибель, вероятно, приведет к очень разным результатам: освобождению для ливийцев и стагнации для жителей Саудовской Аравии.
Смерть султана в возрасте 86 лет знаменует собой начало критического периода внутренней и внешней неопределенности для Королевства. В конце концов, сводный брат султана, король Абдулла, 87 лет, по-прежнему госпитализирован в Эр-Рияде после серьезной операции, которую он перенес в прошлом месяце. Режим стареет и увядает, и население понимает, что он зависит от системы жизнеобеспечения.
Между тем, преемственность все еще оспаривается. Смерть султана стала первым случаем, когда было отложено захоронение саудовского члена королевской крови, чтобы дать время правящей семье принять решение, кто будет следующим в очереди ‑ признак внутренних разногласий (и согласия по продолжению династического правления).
Стабильность режима Саудовской Аравии теперь зависит от его способности поддерживать единство и ясность в его системе наследования. Расколы, которые могут начаться после смерти наследного принца, несут особую угрозу для стабильности королевства (и экспорта нефти), поскольку правящая династия Аль Саудов разрослась до 22 000 членов, что привело к фракционным столкновениям между все более многочисленными претендентами на власть.
Султан был уже мертв ‑ в политическом смысле – на протяжении последних трех лет; в действительности, когда он уехал в Нью-Йорк на лечение в июне 2011 года, молодые саудовцы спекулировали на многочисленных веб-сайтах, что буквальном понимании смерть уже наступила.
Череда восьмидесятилетних наследников Абдуллы напоминает последние годы Советского Союза, когда немощные лидеры сменяли у власти одного за другим в течение короткого периода инертного правления. Многие саудовские подданные находятся в таком же состоянии неопределенности и оцепенения.
Access every new PS commentary, our entire On Point suite of subscriber-exclusive content – including Longer Reads, Insider Interviews, Big Picture/Big Question, and Say More – and the full PS archive.
Subscribe Now
Еще хуже то, что правило наследования является неоднозначным. После того как Абдулла стал преемником своего брата Фахда, правившего в течение 23 лет вплоть до своей смерти в 2005 году, он создал Совет Верности, неоднозначный и таинственный семейный орган, который напоминает ватиканский конклав кардиналов. Но здесь ограничения основываются не только на возрасте, но также на семейной родословной. В состав совета входят ныне здравствующие царевичи из числа 43 сыновей Ибн Сауда, основателя Королевства, и сыновья его умерших братьев ‑ например, потомков покойного короля Фейсала.
Но когда здоровье султана ухудшилось, Абдулла обошел свое собственное творение и назначил принца Наифа, министра внутренних дел, в качестве второго заместителя. Другими словами, Наиф будет помазанным наследником престола. Но, соответствуя этой все более анемичной империи, Наиф, которому исполнилось 82 года, как известно, болеет лейкемией.
Состояние султана оценивается в 270 миллиардов долларов, которые он распределил между своими сыновьями перед своей смертью, чтобы укрепить их политические позиции на конкурентной королевской арене. Реальность такова, что каждый старший принц поставил своих любимых сыновей на важные должности в королевстве. Султан закрепил пост министра обороны за своим сыном Халедом, а также вернул пресловутого брата Халеда, Бендера, чтобы тот возглавил Совет безопасности и разведки. Абдулла гарантировал своему сыну Митаебу пост главы Национальной гвардии. Новый наследный принц пребывает в ожидании, так как Наиф утвердил своего сына Мухаммеда в качестве следующего министра внутренних дел.
Другими словами, несмотря на нововведения Абдуллы в процессе наследования, не секрет, что ничто не гарантирует переход власти к молодому поколению лидеров ‑ или, что появится эффективный руководитель. История борьбы в династии Аль Сауда за преемственность уже не нашептывается за закрытыми дверями. Интернет пролил свет на все интриги, амбиции и лицемерие королевской семьи.
Династия Аль Саудов, основанная в 1932 году, больше похожа на семейный бизнес. Ибн Сауд сумел завоевать и объединить огромную территорию Аравийского полуострова, дать ей свою фамилию и отдалить, разделить и контролировать своих двоюродных и родных братьев с целью установления четкой и бесспорной линии наследования через своих сыновей. После смерти Ибн Сауда его сыновья, хотя и не полностью едины, поддерживают достаточную согласованность, чтобы система работала. Но это уже не относится к тысячам принцев, которых они произвели на свет. По мере того как уходит старшее поколение, новое поколение втягивается в борьбу перед заказчиками.
В действительности, когда отношение членов королевской семьи к простолюдинам составляет один к тысяче (по сравнению с одним к пяти миллионам в Соединенном Королевстве), проблема управления королевскими привилегиями, зарплатами и спросом на рабочие места становится более напряженной, чем когда-либо. Королевские льготы включают пожизненные синекуры и доминирование на государственной службе, что позволяет принцам заключать контракты и получать комиссионные в дополнение к их зарплатам.
Таким образом, саудовский режим разделен, его легитимность ставится под сомнение, а религиозная напряженность растет. Более того, хотя доходы от экспорта нефти растут, соседние страны объяты революционным пламенем.
В краткосрочной перспективе, железная рука Наифа, как наследного принца, будет толкать Королевство к большим репрессиям, в частности посредством усиления жесткой позиции священнослужителей-ваххабитов во властных коридорах страны. Огромные суммы денег, подкрепленные догмами ваххабитов, будут использованы для обеспечения повиновения масс и спокойствия. В то время как Абдулла, по крайней мере, хотя бы говорил о реформе (хотя и без каких-либо реальных последствий), Наиф едва ли может заставить себя произнести это слово.
Отрицание по-прежнему доминирует в менталитете правителей Саудовской Аравии. Члены королевской семьи считают, что опекунство над святыми местами ислама придает им особый статус в арабском мире и что ни одна революция не может прикоснуться к ним. И если кто-то попытается, они будут следовать наставлению Наифа: «Что мы взяли мечом, мы будем удерживать с помощью меча».
Во всех странах региона, недавно мобилизованная (и таким образом получившая полномочия) арабская молодежь пытается повести свои страны в направлении реформ и либерализации. Саудовская Аравия, к сожалению, движется в противоположном направлении.
To have unlimited access to our content including in-depth commentaries, book reviews, exclusive interviews, PS OnPoint and PS The Big Picture, please subscribe
The escalating war in the Middle East must be understood in a broader context. The fact that the Iranian regime felt emboldened to risk a direct strike on Israel attests to a changing world order in which Western power is increasingly open to challenge.
considers the implications of Iran’s unprecedented decision to launch a direct strike on Israeli territory.
ЛОНДОН. Контраст между смертями, произошедшими в течение двух дней, одной за другой, ливийского полковника Муаммара аль-Каддафи и наследного принца Саудовской Аравии султана бен Абдель Азиза, является противопоставлением буффонады с летальным исходом и декадентской геронтократии. Их гибель, вероятно, приведет к очень разным результатам: освобождению для ливийцев и стагнации для жителей Саудовской Аравии.
Смерть султана в возрасте 86 лет знаменует собой начало критического периода внутренней и внешней неопределенности для Королевства. В конце концов, сводный брат султана, король Абдулла, 87 лет, по-прежнему госпитализирован в Эр-Рияде после серьезной операции, которую он перенес в прошлом месяце. Режим стареет и увядает, и население понимает, что он зависит от системы жизнеобеспечения.
Между тем, преемственность все еще оспаривается. Смерть султана стала первым случаем, когда было отложено захоронение саудовского члена королевской крови, чтобы дать время правящей семье принять решение, кто будет следующим в очереди ‑ признак внутренних разногласий (и согласия по продолжению династического правления).
Стабильность режима Саудовской Аравии теперь зависит от его способности поддерживать единство и ясность в его системе наследования. Расколы, которые могут начаться после смерти наследного принца, несут особую угрозу для стабильности королевства (и экспорта нефти), поскольку правящая династия Аль Саудов разрослась до 22 000 членов, что привело к фракционным столкновениям между все более многочисленными претендентами на власть.
Султан был уже мертв ‑ в политическом смысле – на протяжении последних трех лет; в действительности, когда он уехал в Нью-Йорк на лечение в июне 2011 года, молодые саудовцы спекулировали на многочисленных веб-сайтах, что буквальном понимании смерть уже наступила.
Череда восьмидесятилетних наследников Абдуллы напоминает последние годы Советского Союза, когда немощные лидеры сменяли у власти одного за другим в течение короткого периода инертного правления. Многие саудовские подданные находятся в таком же состоянии неопределенности и оцепенения.
Subscribe to PS Digital
Access every new PS commentary, our entire On Point suite of subscriber-exclusive content – including Longer Reads, Insider Interviews, Big Picture/Big Question, and Say More – and the full PS archive.
Subscribe Now
Еще хуже то, что правило наследования является неоднозначным. После того как Абдулла стал преемником своего брата Фахда, правившего в течение 23 лет вплоть до своей смерти в 2005 году, он создал Совет Верности, неоднозначный и таинственный семейный орган, который напоминает ватиканский конклав кардиналов. Но здесь ограничения основываются не только на возрасте, но также на семейной родословной. В состав совета входят ныне здравствующие царевичи из числа 43 сыновей Ибн Сауда, основателя Королевства, и сыновья его умерших братьев ‑ например, потомков покойного короля Фейсала.
Но когда здоровье султана ухудшилось, Абдулла обошел свое собственное творение и назначил принца Наифа, министра внутренних дел, в качестве второго заместителя. Другими словами, Наиф будет помазанным наследником престола. Но, соответствуя этой все более анемичной империи, Наиф, которому исполнилось 82 года, как известно, болеет лейкемией.
Состояние султана оценивается в 270 миллиардов долларов, которые он распределил между своими сыновьями перед своей смертью, чтобы укрепить их политические позиции на конкурентной королевской арене. Реальность такова, что каждый старший принц поставил своих любимых сыновей на важные должности в королевстве. Султан закрепил пост министра обороны за своим сыном Халедом, а также вернул пресловутого брата Халеда, Бендера, чтобы тот возглавил Совет безопасности и разведки. Абдулла гарантировал своему сыну Митаебу пост главы Национальной гвардии. Новый наследный принц пребывает в ожидании, так как Наиф утвердил своего сына Мухаммеда в качестве следующего министра внутренних дел.
Другими словами, несмотря на нововведения Абдуллы в процессе наследования, не секрет, что ничто не гарантирует переход власти к молодому поколению лидеров ‑ или, что появится эффективный руководитель. История борьбы в династии Аль Сауда за преемственность уже не нашептывается за закрытыми дверями. Интернет пролил свет на все интриги, амбиции и лицемерие королевской семьи.
Династия Аль Саудов, основанная в 1932 году, больше похожа на семейный бизнес. Ибн Сауд сумел завоевать и объединить огромную территорию Аравийского полуострова, дать ей свою фамилию и отдалить, разделить и контролировать своих двоюродных и родных братьев с целью установления четкой и бесспорной линии наследования через своих сыновей. После смерти Ибн Сауда его сыновья, хотя и не полностью едины, поддерживают достаточную согласованность, чтобы система работала. Но это уже не относится к тысячам принцев, которых они произвели на свет. По мере того как уходит старшее поколение, новое поколение втягивается в борьбу перед заказчиками.
В действительности, когда отношение членов королевской семьи к простолюдинам составляет один к тысяче (по сравнению с одним к пяти миллионам в Соединенном Королевстве), проблема управления королевскими привилегиями, зарплатами и спросом на рабочие места становится более напряженной, чем когда-либо. Королевские льготы включают пожизненные синекуры и доминирование на государственной службе, что позволяет принцам заключать контракты и получать комиссионные в дополнение к их зарплатам.
Таким образом, саудовский режим разделен, его легитимность ставится под сомнение, а религиозная напряженность растет. Более того, хотя доходы от экспорта нефти растут, соседние страны объяты революционным пламенем.
В краткосрочной перспективе, железная рука Наифа, как наследного принца, будет толкать Королевство к большим репрессиям, в частности посредством усиления жесткой позиции священнослужителей-ваххабитов во властных коридорах страны. Огромные суммы денег, подкрепленные догмами ваххабитов, будут использованы для обеспечения повиновения масс и спокойствия. В то время как Абдулла, по крайней мере, хотя бы говорил о реформе (хотя и без каких-либо реальных последствий), Наиф едва ли может заставить себя произнести это слово.
Отрицание по-прежнему доминирует в менталитете правителей Саудовской Аравии. Члены королевской семьи считают, что опекунство над святыми местами ислама придает им особый статус в арабском мире и что ни одна революция не может прикоснуться к ним. И если кто-то попытается, они будут следовать наставлению Наифа: «Что мы взяли мечом, мы будем удерживать с помощью меча».
Во всех странах региона, недавно мобилизованная (и таким образом получившая полномочия) арабская молодежь пытается повести свои страны в направлении реформ и либерализации. Саудовская Аравия, к сожалению, движется в противоположном направлении.