БУДАПЕШТ: В этом году вся Восточная Европа праздновала свою мирную победную революцию против коммунизма. Однако в Румынии конец коммунизма не имел ничего общего с “бархатом”. В декабре десять лет назад центр Будапешта был опустошен танками и снайперским огнем, оставлявшим за собой убитых, во время уличной борьбы частей румынской армии, присоединившихся к движению освобождения, против приверженцев Чаушеску.
Сегодня, эта так называемая революция, все еще воспринимается не так как революции в других бывших коммунистических странах. В них люди знают, что произошла настоящая революция, что они строили настоящее новое общество. Наша революция 1989 года теперь выглядит скорее как переворот, в котором одна часть коммунистической элиты просто заменила другую, непоправимо дискредитированную часть. Как член Группы за Социальный Диалог, которая пыталась направить силы перемен в декабре 1989 года, я могу сказать что мы никогда не были до конца уверены, какие силы борются с нами, а какие против нас, не говоря уже о причинах, побуждавших их действовать.
Фронт Национального Освобождения, который правил в Румынии под предводительством Иона Илиеску первые пять лет переходного периода, вдруг триумфально объявился после кровопролития 1989 года как fait accompli. Он не провозгласил конец коммунизма, он просто объявил, что закончилась диктатура Чаушеску. Единственное что было определенным в те дни для меня, это тот странный факт, что Чаушеску перенес суд и приговор с гораздо большим достоинством, чем я когда-либо мог представить.
БУДАПЕШТ: В этом году вся Восточная Европа праздновала свою мирную победную революцию против коммунизма. Однако в Румынии конец коммунизма не имел ничего общего с “бархатом”. В декабре десять лет назад центр Будапешта был опустошен танками и снайперским огнем, оставлявшим за собой убитых, во время уличной борьбы частей румынской армии, присоединившихся к движению освобождения, против приверженцев Чаушеску.
Сегодня, эта так называемая революция, все еще воспринимается не так как революции в других бывших коммунистических странах. В них люди знают, что произошла настоящая революция, что они строили настоящее новое общество. Наша революция 1989 года теперь выглядит скорее как переворот, в котором одна часть коммунистической элиты просто заменила другую, непоправимо дискредитированную часть. Как член Группы за Социальный Диалог, которая пыталась направить силы перемен в декабре 1989 года, я могу сказать что мы никогда не были до конца уверены, какие силы борются с нами, а какие против нас, не говоря уже о причинах, побуждавших их действовать.
Фронт Национального Освобождения, который правил в Румынии под предводительством Иона Илиеску первые пять лет переходного периода, вдруг триумфально объявился после кровопролития 1989 года как fait accompli. Он не провозгласил конец коммунизма, он просто объявил, что закончилась диктатура Чаушеску. Единственное что было определенным в те дни для меня, это тот странный факт, что Чаушеску перенес суд и приговор с гораздо большим достоинством, чем я когда-либо мог представить.