НЬЮ-ДЕЛИ – Вооруженные силы Мьянмы в последнее время участвуют в жестокой кампании против рохинджа, давно притесняемого мусульманского этнического меньшинства, в результате чего сотни тысяч бежали в Бангладеш, Индию и в другие страны. Международное сообщество справедливо осудило насилие. Но при этом оно не признало, что боевики рохинджа ведут в стране джихад – и из-за этого разорвать порочный круг террора и насилия крайне трудно.
Штат Ракхайн, в котором проживает большая часть рохинджа Мьянмы, привлекает джихадистов со всего мира. Местные боевики подозреваются в связях с Исламским государством (ИГИЛ), «Аль-Каидой» и другими террористическими организациями. Более того, они все чаще получают помощь от организаций, связанных с боевиками в Саудовской Аравии и Пакистане. Основной повстанческой группой – хорошо организованной Армией спасения рохинджа Аракана, также известной как Харака аль-Якин, – руководит комитет эмигрантов рохинджа, базирующийся в Саудовской Аравии.
Внешние силы, подстрекающие повстанческие нападения в Ракхайне, несут большую ответственность за нынешнее тяжелое положение рохинджа. Фактически, именно связи между боевиками рохинджа и подобными внешними силами, особенно террористическими организациями, такими как ИГИЛ, побудила правительство Индии, где незаконно поселились около 40 000 рохинджа, заявить, что их въезд представляет серьезную угрозу безопасности. Даже Бангладеш признает, что боевики рохинджа связаны с джихадистами вне страны.
Но на самом деле джихад в Мьянме длится уже десятилетиями, будучи наследием британского колониализма. В конце концов, именно англичане более ста лет назад переселили большое количество рохинджа из Восточной Бенгалии для работы на каучуковых и чайных плантациях в тогдашней Бирме, которая до 1937 года управлялась как провинция Индии.
В годы перед обретением Индией независимости от Великобритании (до 1947 года) боевики рохинджа присоединились к кампании по созданию Пакистана как первой исламской республики постколониальной эпохи. Когда англичане, которые возвели стратегию «разделяй и властвуй» на уровень искусства, решили создать два отдельных фрагмента Пакистана по обе стороны разделенной Индии, рохинджа попытались изгнать буддистов с полуострова Майу в северном Ракхайне. Они хотели, чтобы полуостров Майу отделился и присоединился к Восточному Пакистану (который стал Бангладеш в 1971 году).
Неудача в достижении этой цели побудила многих рохинджа взяться за оружие и начать самопровозглашенный джихад. Местные моджахеды начали организовывать нападения на правительственные войска и захватывать контроль над территорией в северной части Ракхайна, создавая государство внутри государства. Всего лишь несколько месяцев спустя после обретения независимости Мьянмой в 1948 году в регионе было объявлено военное положение; в начале 1950-х годов правительственные силы восстановили контроль над территорией.
Access every new PS commentary, our entire On Point suite of subscriber-exclusive content – including Longer Reads, Insider Interviews, Big Picture/Big Question, and Say More – and the full PS archive.
Subscribe Now
Но восстание исламистов рохинджа продолжалось, а атаки моджахедов то и дело повторялись. В 2012 году вспыхнули кровопролитные столкновения между рохинджа и этническими араканцами, которые опасались стать меньшинством в своем родном штате. Межконфессиональная война, в которой враждующие банды сжигали деревни, и около 140 000 человек (в основном рохинджа) были вынуждены покинуть родные места, содействовала тому, что повстанцы рохинджа опять начали полномасштабный мятеж, устраивая внезапные нападения на силовые подразделения.
Подобные нападения на силы безопасности, а в некоторых случаях и мирного населения, не относящегося к рохинджа, происходили и в последнее время, а за последние 12 месяцев насилие только обострилось. Фактически именно волна скоординированных нападений повстанцев на 30 полицейских участков и армейскую базу ранним утром 25 августа спровоцировала силовую военную операцию, из-за которой рохинджа бегут из Ракхайна.
Чтобы разорвать порочный круг террора и насилия, терзающего Мьянму на протяжении десятилетий, стране нужно разрядить глубоко укоренившуюся межконфессиональную напряженность, подталкивающую рохинджа к джихадизму. Мьянма – одна из самых этнически разнообразных стран мира. Благодаря географическому положению она является естественным мостом между Южной и Юго-Восточной Азией, а также между Китаем и Индией.
Но внутри самой Мьянмы так и не удалось навести мосты между различными этническими группами и культурами. С момента обретения независимости, при попустительстве правительств, в которых преобладали бирманцы, составляющие большинство в Мьянме, постколониальный нативизм привел к конфликту или даже гражданской войне со многими национальными меньшинствами страны, которые жаловались на систему географического апартеида.
Рохинджа сталкиваются с самой крайней формой маргинализации. Даже другие меньшинства рассматривают их как пришельцев извне, и они официально не признаны в качестве одной из 135 этнических групп Мьянмы. В 1982 году правительство, обеспокоенное незаконной иммиграцией из Бангладеш, приняло закон, по которому рохинджа лишались гражданства, тем самым превращаясь в апатридов.
Правительства, одно за другим, защищали этот подход, утверждая: сепаратистские движения прошлого указывают на то, что рохинджа никогда не считали себя частью страны. И, по сути, обычная классификация рохинджа как «бенгальцев» без гражданства отражает статус изгнанников рохинджа в стране их мечты, Пакистане, где десятки тысяч людей укрылись во время пакистанского военного геноцида, который привел к независимости Бангладеш.
Тем не менее, факт состоит в том, что из-за неспособности Мьянмы создать инклюзивную национальную идентичность старые межэтнические распри продолжали подпитывать терроризм, подавляя потенциал богатой ресурсами страны. Что нужно Мьянме теперь, так это справедливая федералистская система, в которой было бы уютно многочисленным этническим меньшинствам, составляющим примерно треть населения, но населяющим половину территории страны.
С этой целью крайне важно, чтобы военные Мьянмы немедленно прекратили нарушения прав человека в Ракхайне. Невозможно снять напряженность, если солдаты используют силу непропорционально, а тем более проводят операции против гражданских лиц; такой подход будет скорее подпитывать, чем гасить джихадистское насилие. Но пока международное сообщество оказывает давление на фактического лидера Мьянмы Аун Сан Су Чжи с целью побудить его принять более решительные меры по защите рохинджа, не менее важно обратить внимание на продолжительную историю исламистского экстремизма, который не меньше способствовал нынешнему бедственному положению этой этнической группы.
Daw Aung San Suu Kyi claims not to know what is causing hundreds of thousands of Myanmar's Rohingya to flee to Bangladesh – an exodus that is threatening to undermine the country’s fragile democratic transition. Will Suu Kyi wield the moral authority she still has to confront the military?
laments the failure of Myanmar's de facto leader to protect the Rohingya minority.
To have unlimited access to our content including in-depth commentaries, book reviews, exclusive interviews, PS OnPoint and PS The Big Picture, please subscribe
The escalating war in the Middle East must be understood in a broader context. The fact that the Iranian regime felt emboldened to risk a direct strike on Israel attests to a changing world order in which Western power is increasingly open to challenge.
considers the implications of Iran’s unprecedented decision to launch a direct strike on Israeli territory.
НЬЮ-ДЕЛИ – Вооруженные силы Мьянмы в последнее время участвуют в жестокой кампании против рохинджа, давно притесняемого мусульманского этнического меньшинства, в результате чего сотни тысяч бежали в Бангладеш, Индию и в другие страны. Международное сообщество справедливо осудило насилие. Но при этом оно не признало, что боевики рохинджа ведут в стране джихад – и из-за этого разорвать порочный круг террора и насилия крайне трудно.
Штат Ракхайн, в котором проживает большая часть рохинджа Мьянмы, привлекает джихадистов со всего мира. Местные боевики подозреваются в связях с Исламским государством (ИГИЛ), «Аль-Каидой» и другими террористическими организациями. Более того, они все чаще получают помощь от организаций, связанных с боевиками в Саудовской Аравии и Пакистане. Основной повстанческой группой – хорошо организованной Армией спасения рохинджа Аракана, также известной как Харака аль-Якин, – руководит комитет эмигрантов рохинджа, базирующийся в Саудовской Аравии.
Внешние силы, подстрекающие повстанческие нападения в Ракхайне, несут большую ответственность за нынешнее тяжелое положение рохинджа. Фактически, именно связи между боевиками рохинджа и подобными внешними силами, особенно террористическими организациями, такими как ИГИЛ, побудила правительство Индии, где незаконно поселились около 40 000 рохинджа, заявить, что их въезд представляет серьезную угрозу безопасности. Даже Бангладеш признает, что боевики рохинджа связаны с джихадистами вне страны.
Но на самом деле джихад в Мьянме длится уже десятилетиями, будучи наследием британского колониализма. В конце концов, именно англичане более ста лет назад переселили большое количество рохинджа из Восточной Бенгалии для работы на каучуковых и чайных плантациях в тогдашней Бирме, которая до 1937 года управлялась как провинция Индии.
В годы перед обретением Индией независимости от Великобритании (до 1947 года) боевики рохинджа присоединились к кампании по созданию Пакистана как первой исламской республики постколониальной эпохи. Когда англичане, которые возвели стратегию «разделяй и властвуй» на уровень искусства, решили создать два отдельных фрагмента Пакистана по обе стороны разделенной Индии, рохинджа попытались изгнать буддистов с полуострова Майу в северном Ракхайне. Они хотели, чтобы полуостров Майу отделился и присоединился к Восточному Пакистану (который стал Бангладеш в 1971 году).
Неудача в достижении этой цели побудила многих рохинджа взяться за оружие и начать самопровозглашенный джихад. Местные моджахеды начали организовывать нападения на правительственные войска и захватывать контроль над территорией в северной части Ракхайна, создавая государство внутри государства. Всего лишь несколько месяцев спустя после обретения независимости Мьянмой в 1948 году в регионе было объявлено военное положение; в начале 1950-х годов правительственные силы восстановили контроль над территорией.
Subscribe to PS Digital
Access every new PS commentary, our entire On Point suite of subscriber-exclusive content – including Longer Reads, Insider Interviews, Big Picture/Big Question, and Say More – and the full PS archive.
Subscribe Now
Но восстание исламистов рохинджа продолжалось, а атаки моджахедов то и дело повторялись. В 2012 году вспыхнули кровопролитные столкновения между рохинджа и этническими араканцами, которые опасались стать меньшинством в своем родном штате. Межконфессиональная война, в которой враждующие банды сжигали деревни, и около 140 000 человек (в основном рохинджа) были вынуждены покинуть родные места, содействовала тому, что повстанцы рохинджа опять начали полномасштабный мятеж, устраивая внезапные нападения на силовые подразделения.
Подобные нападения на силы безопасности, а в некоторых случаях и мирного населения, не относящегося к рохинджа, происходили и в последнее время, а за последние 12 месяцев насилие только обострилось. Фактически именно волна скоординированных нападений повстанцев на 30 полицейских участков и армейскую базу ранним утром 25 августа спровоцировала силовую военную операцию, из-за которой рохинджа бегут из Ракхайна.
Чтобы разорвать порочный круг террора и насилия, терзающего Мьянму на протяжении десятилетий, стране нужно разрядить глубоко укоренившуюся межконфессиональную напряженность, подталкивающую рохинджа к джихадизму. Мьянма – одна из самых этнически разнообразных стран мира. Благодаря географическому положению она является естественным мостом между Южной и Юго-Восточной Азией, а также между Китаем и Индией.
Но внутри самой Мьянмы так и не удалось навести мосты между различными этническими группами и культурами. С момента обретения независимости, при попустительстве правительств, в которых преобладали бирманцы, составляющие большинство в Мьянме, постколониальный нативизм привел к конфликту или даже гражданской войне со многими национальными меньшинствами страны, которые жаловались на систему географического апартеида.
Рохинджа сталкиваются с самой крайней формой маргинализации. Даже другие меньшинства рассматривают их как пришельцев извне, и они официально не признаны в качестве одной из 135 этнических групп Мьянмы. В 1982 году правительство, обеспокоенное незаконной иммиграцией из Бангладеш, приняло закон, по которому рохинджа лишались гражданства, тем самым превращаясь в апатридов.
Правительства, одно за другим, защищали этот подход, утверждая: сепаратистские движения прошлого указывают на то, что рохинджа никогда не считали себя частью страны. И, по сути, обычная классификация рохинджа как «бенгальцев» без гражданства отражает статус изгнанников рохинджа в стране их мечты, Пакистане, где десятки тысяч людей укрылись во время пакистанского военного геноцида, который привел к независимости Бангладеш.
Тем не менее, факт состоит в том, что из-за неспособности Мьянмы создать инклюзивную национальную идентичность старые межэтнические распри продолжали подпитывать терроризм, подавляя потенциал богатой ресурсами страны. Что нужно Мьянме теперь, так это справедливая федералистская система, в которой было бы уютно многочисленным этническим меньшинствам, составляющим примерно треть населения, но населяющим половину территории страны.
С этой целью крайне важно, чтобы военные Мьянмы немедленно прекратили нарушения прав человека в Ракхайне. Невозможно снять напряженность, если солдаты используют силу непропорционально, а тем более проводят операции против гражданских лиц; такой подход будет скорее подпитывать, чем гасить джихадистское насилие. Но пока международное сообщество оказывает давление на фактического лидера Мьянмы Аун Сан Су Чжи с целью побудить его принять более решительные меры по защите рохинджа, не менее важно обратить внимание на продолжительную историю исламистского экстремизма, который не меньше способствовал нынешнему бедственному положению этой этнической группы.