НЬЮ-ЙОРК. Около 40 лет назад, когда я поступил в Оксфордский университет в качестве аспиранта, я заявил о своем интересе к Ближнему Востоку. Мне сказали, что эта часть мира попала под рубрику «Востоковедение» и что мне будет назначен соответствующий профессор. Но когда я приехал на первую встречу в офис профессора, на его книжных полках стояли тома с китайскими иероглифами. Он был специалистом в том, что было, по крайней мере для меня в то время, не тем Востоком.
Что-то похожее на эту ошибку произошло и с американской внешней политикой. Соединенные Штаты стали озабочены Ближним Востоком ‑ в какой-то степени не тем Востоком ‑ и не обращали должного внимания на Восточную Азию и Тихоокеанский регион, где будет написана большая часть истории двадцать первого века.
Хорошей новостью является то, что этот фокус смещается. В действительности в американской внешней политике происходит тихая трансформация, которая является столь же значительной, как и запоздалой. США заново открывают Азию.
НЬЮ-ЙОРК. Около 40 лет назад, когда я поступил в Оксфордский университет в качестве аспиранта, я заявил о своем интересе к Ближнему Востоку. Мне сказали, что эта часть мира попала под рубрику «Востоковедение» и что мне будет назначен соответствующий профессор. Но когда я приехал на первую встречу в офис профессора, на его книжных полках стояли тома с китайскими иероглифами. Он был специалистом в том, что было, по крайней мере для меня в то время, не тем Востоком.
Что-то похожее на эту ошибку произошло и с американской внешней политикой. Соединенные Штаты стали озабочены Ближним Востоком ‑ в какой-то степени не тем Востоком ‑ и не обращали должного внимания на Восточную Азию и Тихоокеанский регион, где будет написана большая часть истории двадцать первого века.
Хорошей новостью является то, что этот фокус смещается. В действительности в американской внешней политике происходит тихая трансформация, которая является столь же значительной, как и запоздалой. США заново открывают Азию.