ЛОНДОН – Начатая Россией война в Украине трагична, вызывает гнев и невыразимую боль. Но она стала ещё и внезапным поворотным моментом для движения за охрану окружающей среды. Всего несколько дней назад тема изменения климата доминировала в мировой повестке, а научно обоснованные цели указывали путь в более чистое и устойчивое будущее. Теперь же безрассудное решение президента России Владимира Путина напасть на суверенную страну, угрожая при этом ядерной войной, обнажило слабость архитектуры международных правил и многосторонней системы управления. Трудно поверить в какие-либо шансы на успех глобальных экологических усилий в рамках столь хрупкой системы.
Поразительно, но это понимание пока что не пришло к тем, кто занят экологической работой. Спустя неделю после начала войны ООН назвала достигнутое важное соглашение о борьбе с одноразовым пластиком «триумфом» для планеты Земля. Между тем, подобные соглашения зависят от взаимного признания суверенных национальных государств, а это именно тот принцип, который Путин поставил под сомнение.
Война ставит под угрозу и работу по преобразованию энергетических систем с помощью глобального сотрудничества. Резкое повышение цен на нефть и газ стало испытанием для доброй воли правительств и компаний. Многие страны ОПЕК стараются извлечь прибыль из этой ситуации, а не помогают смягчить шок. Да, высокие цены на нефть и газ, а также явная угроза безопасности, создаваемая зависимостью от нефтяных государств, подобных России, вполне может ускорить отказ от ископаемых видов топлива. Однако экономическая буря, появившаяся на горизонте, будет негативно влиять на инвестиционную деятельность, а зелёной энергетике придётся конкурировать с военно-промышленным комплексом за государственные деньги.
Все эти события создают серьёзную проблему для современного экологического движения, интеллектуально пока ещё юного – ему редко приходилось иметь дело с геополитическими вопросами. Его корни лежат в пацифистских, антикапиталистических движениях 1960-х годов, а его институционализация произошла на Саммите Земли в Рио-де-Жанейро в 1992 году, где были утверждены Рамочная конвенция ООН об изменении климата и Конвенция о биологическом разнообразии. В течение трёх десятилетий эти соглашения играли роль фундамента экологического движения, одновременно став памятником постсоветскому мировому порядку.
Опираясь на идею, что все страны могут, в принципе, договориться об ответственности за достижение экологических целей, активисты и экологические организации сосредоточили свои усилия на борьбе с хищническим и незаконным поведением частных и государственных структур. Считая систему, основанную на правилах, некой данностью, они полагались на научно обоснованные цели для выработки глобальной дорожной карты, ведущей к желаемым результатам. Какое-то время этот политически нейтральный подход позволял всем уклоняться вопроса, а насколько приемлемыми являются результаты, достигнутые авторитарными государствами. Всё это уже в прошлом: больше нельзя рассматривать экологические задачи отдельно от источников силы, которые определяют государственную власть.
Взять, к примеру, проблему защиты биоразнообразия. Большинство экологических организаций мобилизовались вокруг цели «30х30»: поставить под охрану 30% суши и моря к 2030 году. Однако для защиты природы недостаточно одних лишь активистов. В конечном итоге она зависит от регулирующей силы государства, обладающего суверенитетом над своей территорией и применяющего при необходимости силу. Более того, латинская этимология слова «территория» связана не со словом «terra» («земля»), а с глаголом «terrere», то есть «терроризировать». Вплоть до недавнего времени внимание к подобным различиям могло показаться педантизмом. Но теперь это уже не так. Защита природы зависит от силы государства, и поэтому очень важно, о каком именно государстве мы говорим.
Access every new PS commentary, our entire On Point suite of subscriber-exclusive content – including Longer Reads, Insider Interviews, Big Picture/Big Question, and Say More – and the full PS archive.
Subscribe Now
Проблема едва ли ограничивается имперской манией Путина. Когда председатель КНР Си Цзиньпин – во время своего первого визита в Давос в 2017 году – начал представлять своё правительство в качестве глобального защитника окружающей среды, его встретили аплодисментами. «Экологичная цивилизация» Китая восхвалялась как пример глобального экологического лидерства, а не образец экологического марксизма – проекта, который равнодушен к индивидуальным гражданским и политическим правам. Сегодня мы должны осознать опасность возвышения деспотов до статуса экологических героев. Без верховенства закона и защиты человеческого достоинства экологические обязательства не будут стоить бумаги, на которой они напечатаны.
Традиционное западное экологическое движение выросло на протестах против того порядка, на защиту которого сегодня оно обязано встать. Вопрос в том, готово ли оно к этой задаче (и есть ли у него вообще такая возможность). Канцлер Германии Олаф Шольц явно не посчитал необходимым проконсультироваться со своими партнёрами по правящей коалиции из партии «Зелёных» перед принятием решения отправить оружие Украине и значительно увеличить военные расходы Германии. Эти решения меняют политическую парадигму в стране.
Кроме того, в условиях, когда правительства стран мира вводят санкции против российских олигархов, обязанных своими богатствами Путину, мы не должны забывать о том, что многие экологические инициативы получают средства из богатств, созданных в авторитарных режимах. Например, экологическая премия принца Уильяма Earthshot Prize получала гранты от корпоративных гигантов ОАЭ и китайских магнатов.
Современному экологическому движению сейчас, наверное, нужно пересмотреть свои методы. В Восточной Европе идёт война, и уже стало очевидно, что это движение больше не может позволить себе игнорировать природу политической власти. Защита права на самоопределение и политической агентности сегодня должна стать фундаментальным принципом экологических действий.
To have unlimited access to our content including in-depth commentaries, book reviews, exclusive interviews, PS OnPoint and PS The Big Picture, please subscribe
From a long list of criminal indictments to unfavorable voter demographics, there is plenty standing between presumptive GOP nominee Donald Trump and a second term in the White House. But a Trump victory in the November election remains a distinct possibility – and a cause for serious economic concern.
Contrary to what former US President Donald Trump would have the American public believe, no president enjoys absolute immunity from criminal prosecution. To suggest otherwise is to reject a bedrock principle of American democracy: the president is not a monarch.
explains why the US Supreme Court must reject the former president's claim to immunity from prosecution.
When comparing Ukraine’s situation in 2024 to Europe’s in 1941, Russia’s defeat seems entirely possible. But it will require the West, and the US in particular, to put aside domestic political squabbles and muster the political will to provide Ukraine with consistent and robust military and financial assistance.
compare Russia's full-scale invasion to World War II and see reason to hope – as long as aid keeps flowing.
ЛОНДОН – Начатая Россией война в Украине трагична, вызывает гнев и невыразимую боль. Но она стала ещё и внезапным поворотным моментом для движения за охрану окружающей среды. Всего несколько дней назад тема изменения климата доминировала в мировой повестке, а научно обоснованные цели указывали путь в более чистое и устойчивое будущее. Теперь же безрассудное решение президента России Владимира Путина напасть на суверенную страну, угрожая при этом ядерной войной, обнажило слабость архитектуры международных правил и многосторонней системы управления. Трудно поверить в какие-либо шансы на успех глобальных экологических усилий в рамках столь хрупкой системы.
Поразительно, но это понимание пока что не пришло к тем, кто занят экологической работой. Спустя неделю после начала войны ООН назвала достигнутое важное соглашение о борьбе с одноразовым пластиком «триумфом» для планеты Земля. Между тем, подобные соглашения зависят от взаимного признания суверенных национальных государств, а это именно тот принцип, который Путин поставил под сомнение.
Война ставит под угрозу и работу по преобразованию энергетических систем с помощью глобального сотрудничества. Резкое повышение цен на нефть и газ стало испытанием для доброй воли правительств и компаний. Многие страны ОПЕК стараются извлечь прибыль из этой ситуации, а не помогают смягчить шок. Да, высокие цены на нефть и газ, а также явная угроза безопасности, создаваемая зависимостью от нефтяных государств, подобных России, вполне может ускорить отказ от ископаемых видов топлива. Однако экономическая буря, появившаяся на горизонте, будет негативно влиять на инвестиционную деятельность, а зелёной энергетике придётся конкурировать с военно-промышленным комплексом за государственные деньги.
Все эти события создают серьёзную проблему для современного экологического движения, интеллектуально пока ещё юного – ему редко приходилось иметь дело с геополитическими вопросами. Его корни лежат в пацифистских, антикапиталистических движениях 1960-х годов, а его институционализация произошла на Саммите Земли в Рио-де-Жанейро в 1992 году, где были утверждены Рамочная конвенция ООН об изменении климата и Конвенция о биологическом разнообразии. В течение трёх десятилетий эти соглашения играли роль фундамента экологического движения, одновременно став памятником постсоветскому мировому порядку.
Опираясь на идею, что все страны могут, в принципе, договориться об ответственности за достижение экологических целей, активисты и экологические организации сосредоточили свои усилия на борьбе с хищническим и незаконным поведением частных и государственных структур. Считая систему, основанную на правилах, некой данностью, они полагались на научно обоснованные цели для выработки глобальной дорожной карты, ведущей к желаемым результатам. Какое-то время этот политически нейтральный подход позволял всем уклоняться вопроса, а насколько приемлемыми являются результаты, достигнутые авторитарными государствами. Всё это уже в прошлом: больше нельзя рассматривать экологические задачи отдельно от источников силы, которые определяют государственную власть.
Взять, к примеру, проблему защиты биоразнообразия. Большинство экологических организаций мобилизовались вокруг цели «30х30»: поставить под охрану 30% суши и моря к 2030 году. Однако для защиты природы недостаточно одних лишь активистов. В конечном итоге она зависит от регулирующей силы государства, обладающего суверенитетом над своей территорией и применяющего при необходимости силу. Более того, латинская этимология слова «территория» связана не со словом «terra» («земля»), а с глаголом «terrere», то есть «терроризировать». Вплоть до недавнего времени внимание к подобным различиям могло показаться педантизмом. Но теперь это уже не так. Защита природы зависит от силы государства, и поэтому очень важно, о каком именно государстве мы говорим.
Subscribe to PS Digital
Access every new PS commentary, our entire On Point suite of subscriber-exclusive content – including Longer Reads, Insider Interviews, Big Picture/Big Question, and Say More – and the full PS archive.
Subscribe Now
Проблема едва ли ограничивается имперской манией Путина. Когда председатель КНР Си Цзиньпин – во время своего первого визита в Давос в 2017 году – начал представлять своё правительство в качестве глобального защитника окружающей среды, его встретили аплодисментами. «Экологичная цивилизация» Китая восхвалялась как пример глобального экологического лидерства, а не образец экологического марксизма – проекта, который равнодушен к индивидуальным гражданским и политическим правам. Сегодня мы должны осознать опасность возвышения деспотов до статуса экологических героев. Без верховенства закона и защиты человеческого достоинства экологические обязательства не будут стоить бумаги, на которой они напечатаны.
Традиционное западное экологическое движение выросло на протестах против того порядка, на защиту которого сегодня оно обязано встать. Вопрос в том, готово ли оно к этой задаче (и есть ли у него вообще такая возможность). Канцлер Германии Олаф Шольц явно не посчитал необходимым проконсультироваться со своими партнёрами по правящей коалиции из партии «Зелёных» перед принятием решения отправить оружие Украине и значительно увеличить военные расходы Германии. Эти решения меняют политическую парадигму в стране.
Кроме того, в условиях, когда правительства стран мира вводят санкции против российских олигархов, обязанных своими богатствами Путину, мы не должны забывать о том, что многие экологические инициативы получают средства из богатств, созданных в авторитарных режимах. Например, экологическая премия принца Уильяма Earthshot Prize получала гранты от корпоративных гигантов ОАЭ и китайских магнатов.
Современному экологическому движению сейчас, наверное, нужно пересмотреть свои методы. В Восточной Европе идёт война, и уже стало очевидно, что это движение больше не может позволить себе игнорировать природу политической власти. Защита права на самоопределение и политической агентности сегодня должна стать фундаментальным принципом экологических действий.