ДАВОС – Что бы произошло, если бы древнегреческий философ Платон принял участие в современных диалогах о тех самых вопросах, которые он лично впервые задавал и которые нас мучают до сих пор? На мой взгляд, у него было бы много новых вопросов: в том числе о нашем все более психологическим подходам к дискуссии о философии.
Вероятно, Платон бы направился в ведущий центр мировой технологии… то есть, в Калифорнийскую штаб-квартиру компании Google. Там, он бы побеседовал с инженером-программистом, скажем, о том, можно ли ответить на этические вопросы с помощью краудсорсинга. Ему бы наверно понравилась идея информационного облака - ведь это так абстрактно, так по-Платонски - и он бы посчитал Google идеальным инструментом для того, чтобы догнать всю информацию об обширных научных и технических достижениях за последние нескольких тысячелетий.
Но всё-таки мне кажется, что Платона бы наиболее поразил нравственный прогресс мира. В конце концов он считал, что быть «философом» означало взятие на себя ответственность нравственного реформатора. Тем не менее, хотя моральность всегда была в центре его деятельности, многие нравственные истины, которые мы сейчас воспринимаем как само собой разумеющимися, не приходили ему в голову.
ДАВОС – Что бы произошло, если бы древнегреческий философ Платон принял участие в современных диалогах о тех самых вопросах, которые он лично впервые задавал и которые нас мучают до сих пор? На мой взгляд, у него было бы много новых вопросов: в том числе о нашем все более психологическим подходам к дискуссии о философии.
Вероятно, Платон бы направился в ведущий центр мировой технологии… то есть, в Калифорнийскую штаб-квартиру компании Google. Там, он бы побеседовал с инженером-программистом, скажем, о том, можно ли ответить на этические вопросы с помощью краудсорсинга. Ему бы наверно понравилась идея информационного облака - ведь это так абстрактно, так по-Платонски - и он бы посчитал Google идеальным инструментом для того, чтобы догнать всю информацию об обширных научных и технических достижениях за последние нескольких тысячелетий.
Но всё-таки мне кажется, что Платона бы наиболее поразил нравственный прогресс мира. В конце концов он считал, что быть «философом» означало взятие на себя ответственность нравственного реформатора. Тем не менее, хотя моральность всегда была в центре его деятельности, многие нравственные истины, которые мы сейчас воспринимаем как само собой разумеющимися, не приходили ему в голову.