ЛОНДОН – Двести лет прошло с момента битвы при Ватерлоо, когда полный разгром Наполеона пробил такую огромную брешь в авторитете его страны, что генерал Шарль де Голль, в своей истории о французской армии, это просто не отметил. Тем не менее, Наполеон, как и де Голль, легко бы вошли в любой список великих лидеров в истории – если предположить, конечно, что некоторые считают что “величие”, должно быть индивидуальной чертой.
Маркс и Толстой сказали бы, что нет такого понятия, как “великий лидер”. Для Маркса, классовая борьба во Франции создала условия, при которых “гротескная личность” – то есть, Наполеон - был превращен в героя. Что касается Толстого, для него Наполеон вообще был не особенно хорошим полководцем, его привели к победе мужество и приверженность всех и каждого в отдельности Французских солдат, которые выиграли Бородинское сражение.
Независимо от того был или нет Наполеон великим, остается вопрос, если любой-другой лидер мог бы заслужить это описание. И если да, то кто?
ЛОНДОН – Двести лет прошло с момента битвы при Ватерлоо, когда полный разгром Наполеона пробил такую огромную брешь в авторитете его страны, что генерал Шарль де Голль, в своей истории о французской армии, это просто не отметил. Тем не менее, Наполеон, как и де Голль, легко бы вошли в любой список великих лидеров в истории – если предположить, конечно, что некоторые считают что “величие”, должно быть индивидуальной чертой.
Маркс и Толстой сказали бы, что нет такого понятия, как “великий лидер”. Для Маркса, классовая борьба во Франции создала условия, при которых “гротескная личность” – то есть, Наполеон - был превращен в героя. Что касается Толстого, для него Наполеон вообще был не особенно хорошим полководцем, его привели к победе мужество и приверженность всех и каждого в отдельности Французских солдат, которые выиграли Бородинское сражение.
Независимо от того был или нет Наполеон великим, остается вопрос, если любой-другой лидер мог бы заслужить это описание. И если да, то кто?