БЕРЛИН – В последние годы стала набирать силу поддержка идеи «зелёной экономики», способной избавить мир от затяжного экологического и экономического кризиса и возвестить новую эру устойчивого роста. Однако эти призывы вызвали неожиданную дискуссию: многие предсказывают, что всё будет точно так же, как и раньше, только под слоем зелёной краски. Действительно ли примирение экологических и экономических приоритетов станет более трудной задачей, чем мы предполагали?
Если одним словом, ответ – да. Согласно общепринятому мнению, зелёная экономика поможет избавиться от нашей зависимости от ископаемых видов топлива, не жертвуя при этом ростом экономики. Многие утверждают, что переход к зелёной экономике способен даже дать толчок новому росту. Однако насколько эта идея привлекательна, настолько же она и нереальна – и это показано в нашей новой книге «Внутри зелёной экономики».
Разумеется, настоящая «зелёная» экономика вполне может быть процветающей. Однако в той модели, которая доминирует сегодня, внимание сосредоточено на быстрых и простых решениях. Кроме того, первенство в ней отдаётся экономическим аспектам, поэтому эта модель не способна учесть глубину необходимых преобразований.
Вместо того, чтобы переосмыслить нашу экономическую деятельность с целью её адаптации к экологическим ограничениям и приоритетам, сегодняшняя зелёная экономика пытается изменить саму природу ради её адаптации к существующим экономическим системам. Природе мы теперь присваиваем денежную стоимость и включаем её в наши бухгалтерские балансы, причём меры по защите «природного капитала», например экосистемные услуги, компенсируют экологический урон, измеряемый в абстрактной глобальной валюте – углеродных показателях. Образцом такого подхода являются новые рыночные механизмы, например, торговля компенсациями за ущерб биоразнообразию (biodiversity credits). Всё это не помогает остановить уничтожение природы, а является лишь реорганизацией процесса уничтожения в соответствии с рыночными правилами.
В нынешних концепциях зелёной экономики возникло так много пробелов из-за узости данного подхода, что вся эта затея может восприниматься лишь как дело веры. Её наиболее могущественным талисманом являются технологические инновации, которыми оправдывается пассивное ожидание изобретения, которое, появившись, всех спасёт. Однако хотя новые идеи и инновации, конечно, критически важны для решения экологических и других сложных проблем, они не появятся автоматически или неизбежно.
Инновации, особенно технологические инновации, всегда зависят от интересов и деятельности всех участников инновационного процесса, поэтому о них надо судить с учётом соответствующего социального, культурного и экологического контекста. Если эти участники не заинтересованы в победе преображающих мир технологий, результаты их инноваций могут лишь укреплять статус-кво, зачастую продлевая жизнь товарам и системам, которые не отвечают нуждам общества.
Access every new PS commentary, our entire On Point suite of subscriber-exclusive content – including Longer Reads, Insider Interviews, Big Picture/Big Question, and Say More – and the full PS archive.
Subscribe Now
Возьмём автопром. Эта отрасль постоянно повышает топливную эффективность выпускаемых моторов, однако она ставит эти моторы на всё более крупные, мощные и тяжёлые машины, уничтожая выигрыш от роста эффективности благодаря так называемому «эффекту отскока». Кроме того, она сталкивается с искушением потратить больше сил на то, чтобы научиться манипулировать показателями выбросов (как это сделал Volkswagen), чем на создание по-настоящему «зелёных» автомобилей.
Биотопливо также не является решением. Более того, использование биомассы приводит к экологическим и социальным проблемам в развивающихся странах, одновременно де-факто продлевая жизнь устаревшей технологии сжигания топлива.
Очевидно, что автопрому нельзя слепо доверить руководство радикальной реорганизацией (отказом от частных автомобилей), которая нужна в транспортном секторе. И именно в этом всё дело. Если мы хотим разорвать связь экономического роста с потреблением энергии и достигнуть реальной ресурсной эффективности в мире с населением в девять миллиардов человек (не говоря уже об обеспечении справедливости для всех), мы не можем позволить экономике быть лидером в этом процессе.
Вместо этого нам следует рассматривать зелёную трансформацию как политическую задачу. Лишь политический подход, благодаря подлинным представительным институтам, позволит совладать с разницей в мнениях и интересах, опираясь при этом на те формы открытых дебатов с участием гражданского общества, которые являются жизненно важными для плюралистической демократии.
Конечно, не все страны являются плюралистическими демократиями. Во многих странах, которые ими не являются (и даже в некоторых из тех, которые заявляют, будто являются), люди, которые агитируют за повышение социальной, экономической и экологической справедливости в мире, подвергаются жестоким репрессиям. Они смогут выполнить свою незаменимую роль в продвижении вперёд необходимых преобразований только при условии, если демократические страны сделают соблюдение базовых прав человек, в частности, свободы слова и мирных собраний, основным приоритетом в своей внешнеполитической повестке. Эти базовые права являются тем обязательным фундаментом, на базе которого можно вести переговоры о трансформирующих мир стратегиях.
Ведь дело в том, что главное препятствие на пути необходимой миру социо-экологической трансформации является не технологическим: многое из того, что требуется, – от органического сельского хозяйства до транспортных систем, которые не полагаются на частные автомобили, – уже вполне достижимо. Реальная проблема – это отсутствие политической воли для масштабного воплощения в жизнь этих инновации, против чего выступают корыстные экономические интересы. Задача, следовательно, заключается в том, чтобы преодолеть подобные миноритарные интересы и гарантировать защиту более широкого общественного блага. Это именно тот тип задач, которые часто приходится решать гражданскому обществу.
Кто-то может заявить, будто призыв к радикальной трансформации – вместо поэтапных перемен – является несвоевременным. В тот момент, когда мир столкнулся с таким большим числом острых проблем (экономическая стагнация, политические неурядицы, массовые перемещения беженцев), любой прогресс на пути к устойчивости должен рассматриваться как победа. Прагматичные, политически реализуемые решения проблемы экологического кризиса надо приветствовать, а не критиковать.
Однако такой подход подразумевает недооценку серьёзности экологического кризиса, с которым столкнулся мир. Он допускает последовательность, линейность перемен, в то время как требуемая трансформация должна быть нелинейной. Некоторые элементы зелёной экономики – сбережение ресурсов, переход к возобновляемой энергетике, конкретные технологические инновации, эффективные экономические стимулы (например, налоговые) – без сомнения важны, но они не складываются в сумме в то крупномасштабное изменение, которое нужно для защиты интересов нынешнего и будущих поколений.
Задача, которая сегодня стоит перед демократиями мира, заключается в том, чтобы продолжить данный проект современности, используя самые последние знания о пределах возможностей планеты и одновременно занимаясь отстаиванием широкого демократического участия и сокращением бедности и социальной несправедливости. Это не маленькая задача, и она требует энтузиазма и упорства. Однако всё это вполне в наших силах. И первый шаг – признать те ограничения, которые «зелёная экономика» накладывает на наши мысли и действия.
To have unlimited access to our content including in-depth commentaries, book reviews, exclusive interviews, PS OnPoint and PS The Big Picture, please subscribe
Current debates about Israeli policy are rife with double standards, leading to absurd decisions like Germany’s recent cancellation of a pro-Palestinian gathering. By quashing legitimate speech and assembly, an Israel-aligned establishment risks inciting precisely the kind of anti-Semitism that it wants to prevent.
worries that the double standards applied on Israel’s behalf will lead to an anti-Semitic backlash.
The intricate legal issues and colorful characters in Donald Trump's criminal trials will undoubtedly keep the media and the viewing public enraptured for months to come. But when it comes to the 2024 election, all that really matters is how the defendant appears to a narrow sliver of undecided voters.
points out that optics, more than the law or the facts, will be what matters most for the election.
БЕРЛИН – В последние годы стала набирать силу поддержка идеи «зелёной экономики», способной избавить мир от затяжного экологического и экономического кризиса и возвестить новую эру устойчивого роста. Однако эти призывы вызвали неожиданную дискуссию: многие предсказывают, что всё будет точно так же, как и раньше, только под слоем зелёной краски. Действительно ли примирение экологических и экономических приоритетов станет более трудной задачей, чем мы предполагали?
Если одним словом, ответ – да. Согласно общепринятому мнению, зелёная экономика поможет избавиться от нашей зависимости от ископаемых видов топлива, не жертвуя при этом ростом экономики. Многие утверждают, что переход к зелёной экономике способен даже дать толчок новому росту. Однако насколько эта идея привлекательна, настолько же она и нереальна – и это показано в нашей новой книге «Внутри зелёной экономики».
Разумеется, настоящая «зелёная» экономика вполне может быть процветающей. Однако в той модели, которая доминирует сегодня, внимание сосредоточено на быстрых и простых решениях. Кроме того, первенство в ней отдаётся экономическим аспектам, поэтому эта модель не способна учесть глубину необходимых преобразований.
Вместо того, чтобы переосмыслить нашу экономическую деятельность с целью её адаптации к экологическим ограничениям и приоритетам, сегодняшняя зелёная экономика пытается изменить саму природу ради её адаптации к существующим экономическим системам. Природе мы теперь присваиваем денежную стоимость и включаем её в наши бухгалтерские балансы, причём меры по защите «природного капитала», например экосистемные услуги, компенсируют экологический урон, измеряемый в абстрактной глобальной валюте – углеродных показателях. Образцом такого подхода являются новые рыночные механизмы, например, торговля компенсациями за ущерб биоразнообразию (biodiversity credits). Всё это не помогает остановить уничтожение природы, а является лишь реорганизацией процесса уничтожения в соответствии с рыночными правилами.
В нынешних концепциях зелёной экономики возникло так много пробелов из-за узости данного подхода, что вся эта затея может восприниматься лишь как дело веры. Её наиболее могущественным талисманом являются технологические инновации, которыми оправдывается пассивное ожидание изобретения, которое, появившись, всех спасёт. Однако хотя новые идеи и инновации, конечно, критически важны для решения экологических и других сложных проблем, они не появятся автоматически или неизбежно.
Инновации, особенно технологические инновации, всегда зависят от интересов и деятельности всех участников инновационного процесса, поэтому о них надо судить с учётом соответствующего социального, культурного и экологического контекста. Если эти участники не заинтересованы в победе преображающих мир технологий, результаты их инноваций могут лишь укреплять статус-кво, зачастую продлевая жизнь товарам и системам, которые не отвечают нуждам общества.
Subscribe to PS Digital
Access every new PS commentary, our entire On Point suite of subscriber-exclusive content – including Longer Reads, Insider Interviews, Big Picture/Big Question, and Say More – and the full PS archive.
Subscribe Now
Возьмём автопром. Эта отрасль постоянно повышает топливную эффективность выпускаемых моторов, однако она ставит эти моторы на всё более крупные, мощные и тяжёлые машины, уничтожая выигрыш от роста эффективности благодаря так называемому «эффекту отскока». Кроме того, она сталкивается с искушением потратить больше сил на то, чтобы научиться манипулировать показателями выбросов (как это сделал Volkswagen), чем на создание по-настоящему «зелёных» автомобилей.
Биотопливо также не является решением. Более того, использование биомассы приводит к экологическим и социальным проблемам в развивающихся странах, одновременно де-факто продлевая жизнь устаревшей технологии сжигания топлива.
Очевидно, что автопрому нельзя слепо доверить руководство радикальной реорганизацией (отказом от частных автомобилей), которая нужна в транспортном секторе. И именно в этом всё дело. Если мы хотим разорвать связь экономического роста с потреблением энергии и достигнуть реальной ресурсной эффективности в мире с населением в девять миллиардов человек (не говоря уже об обеспечении справедливости для всех), мы не можем позволить экономике быть лидером в этом процессе.
Вместо этого нам следует рассматривать зелёную трансформацию как политическую задачу. Лишь политический подход, благодаря подлинным представительным институтам, позволит совладать с разницей в мнениях и интересах, опираясь при этом на те формы открытых дебатов с участием гражданского общества, которые являются жизненно важными для плюралистической демократии.
Конечно, не все страны являются плюралистическими демократиями. Во многих странах, которые ими не являются (и даже в некоторых из тех, которые заявляют, будто являются), люди, которые агитируют за повышение социальной, экономической и экологической справедливости в мире, подвергаются жестоким репрессиям. Они смогут выполнить свою незаменимую роль в продвижении вперёд необходимых преобразований только при условии, если демократические страны сделают соблюдение базовых прав человек, в частности, свободы слова и мирных собраний, основным приоритетом в своей внешнеполитической повестке. Эти базовые права являются тем обязательным фундаментом, на базе которого можно вести переговоры о трансформирующих мир стратегиях.
Ведь дело в том, что главное препятствие на пути необходимой миру социо-экологической трансформации является не технологическим: многое из того, что требуется, – от органического сельского хозяйства до транспортных систем, которые не полагаются на частные автомобили, – уже вполне достижимо. Реальная проблема – это отсутствие политической воли для масштабного воплощения в жизнь этих инновации, против чего выступают корыстные экономические интересы. Задача, следовательно, заключается в том, чтобы преодолеть подобные миноритарные интересы и гарантировать защиту более широкого общественного блага. Это именно тот тип задач, которые часто приходится решать гражданскому обществу.
Кто-то может заявить, будто призыв к радикальной трансформации – вместо поэтапных перемен – является несвоевременным. В тот момент, когда мир столкнулся с таким большим числом острых проблем (экономическая стагнация, политические неурядицы, массовые перемещения беженцев), любой прогресс на пути к устойчивости должен рассматриваться как победа. Прагматичные, политически реализуемые решения проблемы экологического кризиса надо приветствовать, а не критиковать.
Однако такой подход подразумевает недооценку серьёзности экологического кризиса, с которым столкнулся мир. Он допускает последовательность, линейность перемен, в то время как требуемая трансформация должна быть нелинейной. Некоторые элементы зелёной экономики – сбережение ресурсов, переход к возобновляемой энергетике, конкретные технологические инновации, эффективные экономические стимулы (например, налоговые) – без сомнения важны, но они не складываются в сумме в то крупномасштабное изменение, которое нужно для защиты интересов нынешнего и будущих поколений.
Задача, которая сегодня стоит перед демократиями мира, заключается в том, чтобы продолжить данный проект современности, используя самые последние знания о пределах возможностей планеты и одновременно занимаясь отстаиванием широкого демократического участия и сокращением бедности и социальной несправедливости. Это не маленькая задача, и она требует энтузиазма и упорства. Однако всё это вполне в наших силах. И первый шаг – признать те ограничения, которые «зелёная экономика» накладывает на наши мысли и действия.