ЛОНДОН – Обычный взгляд на нынешнее падение цен на нефть заключается в том, что мы наблюдаем повторение коллапса 1985-1986 годов, когда Саудовская Аравия увеличила ее производство из-за спора с остальными участниками картеля ОПЕК. Сегодня, рассуждают люди, Саудовская Аравия делает то же самое в ответ на потерю доли рынка в производстве сланцевого дегтя в Соединенных Штатах.
Но есть и другая параллель, которая даже более уместна – и из нее следуют важные выводы в отношении долгосрочного прогноза цен на нефть. Нынешний коллапс напоминает аналогичное падение цен на уголь, – рухнувших с кратковременной высоты в 140 долларов за тонну в 2008 году до примерно 40 долларов за тонну сегодня, – которое привело к тому, что некоторые месторождения оказались «на финансовой мели» – то есть затраты на их разработку превышали потенциальные прибыли.
Это падение было результатом долгосрочной политики в области охраны окружающей среды, в том числе программ, направленных на смягчение изменений климата, что снизило спрос на уголь. Стремление улучшить качество воздуха в Китае, американские требования по выбросам углерода и ртути в атмосферу, удешевление природного газа, а также рост инвестиций в возобновляемые энергоресурсы – все это привело к уменьшению доли угля на энергетическом рынке.
Подобный же механизм может действовать и на нефтяном рынке. По мере того как правительства будут подвергаться все большему давлению с целью заставить их принять меры по борьбе с изменением климата, спрос на ископаемые виды топлива, скорее всего, упадет, что может привести к тому, что цены останутся низкими на более долгий срок, чем предполагают в нефтяной отрасли – а возможно, и навсегда.
Конечно, некоторые критики – в том числе британский экономист Дитер Хелм – отвергают возможность того, что активы могут оказаться «на мели». Они утверждают, что отсутствие серьезных международных усилий по уменьшению выбросов, циклическая природа нефтяных рынков, близорукость инвесторов и тот факт, что большинство нефтяных активов принадлежат государственным компаниям, делают маловероятной возможность того, что политика по смягчению изменений климата повлияет на цену нефти.
Эти аргументы легко опровергнуть. Начнем с того, что, хотя международное сообщество вряд ли в ближайшее время придет к соглашению по глобальному механизму взимания платы за углеродсодержащие выбросы, другие политические решения в области охраны окружающей среды уже привели к изменению спроса на нефть.
Access every new PS commentary, our entire On Point suite of subscriber-exclusive content – including Longer Reads, Insider Interviews, Big Picture/Big Question, and Say More – and the full PS archive.
Subscribe Now
Это критически важное изменение, потому что даже небольшие подвижки спроса или предложения могут вызвать большие колебания цены на нефть. Падение с 120 долларов за баррель в 2014 году до менее 35 долларов сегодня – результат изменения баланса спроса-предложения всего лишь на 2 % (примерно на два миллиона баррелей в день). Оно отражает увеличение производства Саудовской Аравией более чем на миллион баррелей в день, а также обязательные меры по повышению эффективности в Европейском Союзе, частично мотивированные усилиями по снижению выбросов диоксида углерода, которые привели к сопоставимому уменьшению спроса – примерно на 1,5 % в год. Аналогичных мер можно ожидать и в других странах, поскольку правительства стремятся достичь целей, задекларированных в Парижском соглашении по климату.
Во-вторых, хотя цены на нефть, может быть, и меняются циклически, структурные изменения в энергетических рынках с высокой вероятностью препятствуют росту цен. Альтернативные транспортные технологии, в том числе электромобили, статические аккумуляторы и гибридные двигатели уже угрожают снизить потребность в нефти.
В-третьих, хотя многие инвесторы действительно близоруки, разработка ресурсов в нефтяной промышленности легко может занять более десятилетия. Это означает, что «гарантированный» приток денег с сегодняшних активов в конце концов оказывается инвестированным в следующее поколение высокозатратных активов, которым угрожает намного большая опасность оказаться «на мели».
Наконец, тот факт, что многие нефтяные месторождения находятся в государственной собственности, не защищает инвесторов, вложивших деньги в продающиеся на бирже активы. Правительства могут по стратегическим соображениям держаться за неприбыльные активы, но инвесторы, владеющие долей в частично приватизированных государственных фирмах, такого позволить себе не могут. Более того, первыми жертвами любого долгосрочного падения цен будут те, чье производство высокозатратно, а акции многих из них также участвуют в биржевой торговле, в результате чего инвесторы оказываются под еще большим – а не меньшим – ударом.
Товарные рынки бумаг неоднократно доказывали свою уязвимость в отношении ожидаемого падения цен. С учетом политического давления, направленного на смягчение последствий изменения климата, умные инвесторы будут пристально следить за признаками политики, ведущей к падению спроса и возможности того, что их активы окажутся на финансовой мели.
Опасно предполагать, что такое положение может возникнуть только в долгосрочной перспективе. Поступая так, инвесторы рискуют оказаться в том же положении, как последние акционеры Peabody Energy, крупнейшей в мире частной угольной компании, балансирующей на краю банкротства. Тот факт, что Peabody Energy все еще работает и потому формально не «на мели», вряд ли сильно утешает ее владельцев.
To have unlimited access to our content including in-depth commentaries, book reviews, exclusive interviews, PS OnPoint and PS The Big Picture, please subscribe
Many countries’ recent experiences show that boosting manufacturing employment is like chasing a fast-receding target. Automation and skill-biased technology have made it extremely unlikely that manufacturing can be the labor-absorbing activity it once was, which means that the future of “good jobs” must be created in services.
shows why policies to boost employment in the twenty-first century ultimately must focus on services.
Minxin Pei
doubts China’s government is willing to do what is needed to restore growth, describes the low-tech approaches taken by the country’s vast security apparatus, considers the Chinese social-credit system’s repressive potential, and more.
For the last several years, world leaders have made big promises and laid out bold plans to mitigate the climate crisis and help the neediest countries adapt. At this year's World Bank/IMF Spring Meetings, they must demonstrate that they can fulfill these promises, rather than simply touting new ones.
think policymakers need to get four things right to shore up the credibility of the international system.
Log in/Register
Please log in or register to continue. Registration is free and requires only your email address.
ЛОНДОН – Обычный взгляд на нынешнее падение цен на нефть заключается в том, что мы наблюдаем повторение коллапса 1985-1986 годов, когда Саудовская Аравия увеличила ее производство из-за спора с остальными участниками картеля ОПЕК. Сегодня, рассуждают люди, Саудовская Аравия делает то же самое в ответ на потерю доли рынка в производстве сланцевого дегтя в Соединенных Штатах.
Но есть и другая параллель, которая даже более уместна – и из нее следуют важные выводы в отношении долгосрочного прогноза цен на нефть. Нынешний коллапс напоминает аналогичное падение цен на уголь, – рухнувших с кратковременной высоты в 140 долларов за тонну в 2008 году до примерно 40 долларов за тонну сегодня, – которое привело к тому, что некоторые месторождения оказались «на финансовой мели» – то есть затраты на их разработку превышали потенциальные прибыли.
Это падение было результатом долгосрочной политики в области охраны окружающей среды, в том числе программ, направленных на смягчение изменений климата, что снизило спрос на уголь. Стремление улучшить качество воздуха в Китае, американские требования по выбросам углерода и ртути в атмосферу, удешевление природного газа, а также рост инвестиций в возобновляемые энергоресурсы – все это привело к уменьшению доли угля на энергетическом рынке.
Подобный же механизм может действовать и на нефтяном рынке. По мере того как правительства будут подвергаться все большему давлению с целью заставить их принять меры по борьбе с изменением климата, спрос на ископаемые виды топлива, скорее всего, упадет, что может привести к тому, что цены останутся низкими на более долгий срок, чем предполагают в нефтяной отрасли – а возможно, и навсегда.
Конечно, некоторые критики – в том числе британский экономист Дитер Хелм – отвергают возможность того, что активы могут оказаться «на мели». Они утверждают, что отсутствие серьезных международных усилий по уменьшению выбросов, циклическая природа нефтяных рынков, близорукость инвесторов и тот факт, что большинство нефтяных активов принадлежат государственным компаниям, делают маловероятной возможность того, что политика по смягчению изменений климата повлияет на цену нефти.
Эти аргументы легко опровергнуть. Начнем с того, что, хотя международное сообщество вряд ли в ближайшее время придет к соглашению по глобальному механизму взимания платы за углеродсодержащие выбросы, другие политические решения в области охраны окружающей среды уже привели к изменению спроса на нефть.
Subscribe to PS Digital
Access every new PS commentary, our entire On Point suite of subscriber-exclusive content – including Longer Reads, Insider Interviews, Big Picture/Big Question, and Say More – and the full PS archive.
Subscribe Now
Это критически важное изменение, потому что даже небольшие подвижки спроса или предложения могут вызвать большие колебания цены на нефть. Падение с 120 долларов за баррель в 2014 году до менее 35 долларов сегодня – результат изменения баланса спроса-предложения всего лишь на 2 % (примерно на два миллиона баррелей в день). Оно отражает увеличение производства Саудовской Аравией более чем на миллион баррелей в день, а также обязательные меры по повышению эффективности в Европейском Союзе, частично мотивированные усилиями по снижению выбросов диоксида углерода, которые привели к сопоставимому уменьшению спроса – примерно на 1,5 % в год. Аналогичных мер можно ожидать и в других странах, поскольку правительства стремятся достичь целей, задекларированных в Парижском соглашении по климату.
Во-вторых, хотя цены на нефть, может быть, и меняются циклически, структурные изменения в энергетических рынках с высокой вероятностью препятствуют росту цен. Альтернативные транспортные технологии, в том числе электромобили, статические аккумуляторы и гибридные двигатели уже угрожают снизить потребность в нефти.
В-третьих, хотя многие инвесторы действительно близоруки, разработка ресурсов в нефтяной промышленности легко может занять более десятилетия. Это означает, что «гарантированный» приток денег с сегодняшних активов в конце концов оказывается инвестированным в следующее поколение высокозатратных активов, которым угрожает намного большая опасность оказаться «на мели».
Наконец, тот факт, что многие нефтяные месторождения находятся в государственной собственности, не защищает инвесторов, вложивших деньги в продающиеся на бирже активы. Правительства могут по стратегическим соображениям держаться за неприбыльные активы, но инвесторы, владеющие долей в частично приватизированных государственных фирмах, такого позволить себе не могут. Более того, первыми жертвами любого долгосрочного падения цен будут те, чье производство высокозатратно, а акции многих из них также участвуют в биржевой торговле, в результате чего инвесторы оказываются под еще большим – а не меньшим – ударом.
Товарные рынки бумаг неоднократно доказывали свою уязвимость в отношении ожидаемого падения цен. С учетом политического давления, направленного на смягчение последствий изменения климата, умные инвесторы будут пристально следить за признаками политики, ведущей к падению спроса и возможности того, что их активы окажутся на финансовой мели.
Опасно предполагать, что такое положение может возникнуть только в долгосрочной перспективе. Поступая так, инвесторы рискуют оказаться в том же положении, как последние акционеры Peabody Energy, крупнейшей в мире частной угольной компании, балансирующей на краю банкротства. Тот факт, что Peabody Energy все еще работает и потому формально не «на мели», вряд ли сильно утешает ее владельцев.