ВАШИНГТОН – «Европейская» речь британского премьер-министра Дэвида Кэмерона, с которой он выступил 23 января, была сильной, безупречной, в ней имелось смелое видение и предлагались достойные аргументы. В частности, он правильно обозначил три проблемы. Но перевести эти аргументы в институциональную реальность будет практически невозможно.
Во-первых, Кэмерон правильно подчеркнул срочную необходимость возобновления народной поддержки Европейского Союза. Доля европейцев, которые считают, что ЕС – «это хорошо», неуклонно снижается.
Демократы требуют настоящих дискуссий. Слишком многие решения о будущем Европы и еврозоны принимаются в крайне технократических условиях, где многие граждане плохо понимают, что происходит, не говоря уже о чувстве, что политикам все равно. Можно поспорить, что референдум – это самое подходящее средство, чтобы спросить об их согласии, но спросить надо.
ВАШИНГТОН – «Европейская» речь британского премьер-министра Дэвида Кэмерона, с которой он выступил 23 января, была сильной, безупречной, в ней имелось смелое видение и предлагались достойные аргументы. В частности, он правильно обозначил три проблемы. Но перевести эти аргументы в институциональную реальность будет практически невозможно.
Во-первых, Кэмерон правильно подчеркнул срочную необходимость возобновления народной поддержки Европейского Союза. Доля европейцев, которые считают, что ЕС – «это хорошо», неуклонно снижается.
Демократы требуют настоящих дискуссий. Слишком многие решения о будущем Европы и еврозоны принимаются в крайне технократических условиях, где многие граждане плохо понимают, что происходит, не говоря уже о чувстве, что политикам все равно. Можно поспорить, что референдум – это самое подходящее средство, чтобы спросить об их согласии, но спросить надо.