МАДРИД. Торжество демократии и рыночной экономики – «Конец истории», как знаменито выразился американский политический философ Фрэнсис Фукуяма – которое, как провозглашалось, должно было неизбежно наступить после падения Берлинской стены, вскоре оказалось почти миражом. Однако после интеллектуального пируэта Китая для поддержания однопартийного правления, одновременно придерживаясь капиталистического кредо, интерпретаторы истории переключили свое основное внимание на экономику: не все будут свободными и будут избирать свое правительство, но капиталистическое процветание будет господствовать во всем мире.
Теперь, однако, экономическое смятение, потрясающее Европу, эрозия среднего класса на Западе и рост социального неравенства во всем мире подрывают претензии капитализма на всеобщее торжество. Задаются трудные вопросы: «Обречен ли капитализм в том виде, как мы его знаем? Неужели рынок уже не в состоянии генерировать процветание? Является ли китайский бренд государственного капитализма альтернативной и потенциально победоносной парадигмой?
Повсеместный самоанализ, вызванный такими вопросами, привел к более широкому признанию того, что успех капитализма зависит не только от макроэкономической политики и экономических показателей. Он опирается на фундамент надлежащего управления и верховенства закона ‑ другими словами, хорошо функционирующее государство. Запад смотрел сквозь пальцы на основополагающее значение этого, пока он боролся с коммунизмом.
МАДРИД. Торжество демократии и рыночной экономики – «Конец истории», как знаменито выразился американский политический философ Фрэнсис Фукуяма – которое, как провозглашалось, должно было неизбежно наступить после падения Берлинской стены, вскоре оказалось почти миражом. Однако после интеллектуального пируэта Китая для поддержания однопартийного правления, одновременно придерживаясь капиталистического кредо, интерпретаторы истории переключили свое основное внимание на экономику: не все будут свободными и будут избирать свое правительство, но капиталистическое процветание будет господствовать во всем мире.
Теперь, однако, экономическое смятение, потрясающее Европу, эрозия среднего класса на Западе и рост социального неравенства во всем мире подрывают претензии капитализма на всеобщее торжество. Задаются трудные вопросы: «Обречен ли капитализм в том виде, как мы его знаем? Неужели рынок уже не в состоянии генерировать процветание? Является ли китайский бренд государственного капитализма альтернативной и потенциально победоносной парадигмой?
Повсеместный самоанализ, вызванный такими вопросами, привел к более широкому признанию того, что успех капитализма зависит не только от макроэкономической политики и экономических показателей. Он опирается на фундамент надлежащего управления и верховенства закона ‑ другими словами, хорошо функционирующее государство. Запад смотрел сквозь пальцы на основополагающее значение этого, пока он боролся с коммунизмом.