Ряд внимательных наблюдателей, как, например, Роберт Рубин из Citigroup, Лэрри Саммерс из Гарвардского университета и Мартин Вульф из «TheFinancial Times» , в последние несколько месяцев выразили свое удивление и замешательство относительно восприятия риска финансовыми рынками. В то время как по мнению рынков, сегодняшний мир – особенно доллар и привязанные к нему ценные бумаги – отличается низким уровнем риска, если судить в исторической перспективе, в действительности геополитический риск представляется очень серьезным. Например, Вульф утверждает, что финансовые рынки «зарыли голову в песок», сосредоточившись на «продолжительном периоде небольших доходов» и игнорируя «редкие катастрофы» до их наступления и впоследствии объясняя потери «непредвиденным невезением».
Но если бы инвесторы сегодня пожелали застраховаться против геополитической катастрофы, как они могли бы это сделать? До Первой Мировой Войны государственный долг, привязанный к золотому стандарту, считался безопасным активом, поскольку, по общему мнению, предлагал защиту против инфляционных популистских «вирусов», поразивших такие страны, как Мексика, Франция или Соединенные Штаты. Но инвесторы в государственный долг Великобритании понесли огромные потери, когда участие Великобритании в Первой Мировой Войне вызвало инфляцию, а инвесторы в царские облигации оклеивали ими стены туалетов после Октябрьской революции.
После инфляций периода Первой Мировой Войны осторожный инвестор мог подумать, что золото – легко поддающееся подсчету, транспортабельное и реальное – является привлекательным активом. Но капитал продуктивен, а золото нет. В любом случае, богатство американских золотодержателей было принудительно переведено в бумажные доллары администрацией Рузвельта в надир Великой Депрессии. После Второй Мировой Войны инвестиции в США казались безопаснее любой другой альтернативы. Но в 1970-х годах инвесторы в американские ценные бумаги и облигации долгосрочного займа потеряли половину своего капитала, и даже инвесторы в краткосрочные американские долговые обязательства потеряли 20% в реальном исчислении к концу десятилетия.
Ряд внимательных наблюдателей, как, например, Роберт Рубин из Citigroup, Лэрри Саммерс из Гарвардского университета и Мартин Вульф из «TheFinancial Times» , в последние несколько месяцев выразили свое удивление и замешательство относительно восприятия риска финансовыми рынками. В то время как по мнению рынков, сегодняшний мир – особенно доллар и привязанные к нему ценные бумаги – отличается низким уровнем риска, если судить в исторической перспективе, в действительности геополитический риск представляется очень серьезным. Например, Вульф утверждает, что финансовые рынки «зарыли голову в песок», сосредоточившись на «продолжительном периоде небольших доходов» и игнорируя «редкие катастрофы» до их наступления и впоследствии объясняя потери «непредвиденным невезением».
Но если бы инвесторы сегодня пожелали застраховаться против геополитической катастрофы, как они могли бы это сделать? До Первой Мировой Войны государственный долг, привязанный к золотому стандарту, считался безопасным активом, поскольку, по общему мнению, предлагал защиту против инфляционных популистских «вирусов», поразивших такие страны, как Мексика, Франция или Соединенные Штаты. Но инвесторы в государственный долг Великобритании понесли огромные потери, когда участие Великобритании в Первой Мировой Войне вызвало инфляцию, а инвесторы в царские облигации оклеивали ими стены туалетов после Октябрьской революции.
После инфляций периода Первой Мировой Войны осторожный инвестор мог подумать, что золото – легко поддающееся подсчету, транспортабельное и реальное – является привлекательным активом. Но капитал продуктивен, а золото нет. В любом случае, богатство американских золотодержателей было принудительно переведено в бумажные доллары администрацией Рузвельта в надир Великой Депрессии. После Второй Мировой Войны инвестиции в США казались безопаснее любой другой альтернативы. Но в 1970-х годах инвесторы в американские ценные бумаги и облигации долгосрочного займа потеряли половину своего капитала, и даже инвесторы в краткосрочные американские долговые обязательства потеряли 20% в реальном исчислении к концу десятилетия.