ВАШИНГТОН – Европе надо принять решение. Она может сидеть сложа руки, пока национализм и авторитаризм расцветает от США (где Дональд Трамп руководствуется принципом «Америка прежде всего») до Китая (который движется от однопартийной системы к режиму одного вождя). Или же она может встать на защиту демократических ценностей и международного сотрудничества в эпоху, когда быстрые технологические перемены требуют проведения крупных политических, экономических и социальных реформ.
Некоторые эксперты видят в подъёме популизма (как правило, в его крайне правой вариации) в Евросоюзе признак того, что ЕС не только не готов играть лидирующую роль, но и вообще может развалиться. Однако ситуация в ЕС намного сложнее, чем это представляется пессимисты, и она далеко не такая мрачная.
По данным опроса Special Eurobarometer 467, проведённого прошлой осенью, 75% респондентов позитивно относятся к ЕС. Хотя большинство респондентов полагают, что их детям будет труднее жить, чем им самим, целых две трети уверены, что ЕС даёт надежду европейской молодёжи, – и это на шесть процентных пунктов больше, чем в 2016 году.
ВАШИНГТОН – Европе надо принять решение. Она может сидеть сложа руки, пока национализм и авторитаризм расцветает от США (где Дональд Трамп руководствуется принципом «Америка прежде всего») до Китая (который движется от однопартийной системы к режиму одного вождя). Или же она может встать на защиту демократических ценностей и международного сотрудничества в эпоху, когда быстрые технологические перемены требуют проведения крупных политических, экономических и социальных реформ.
Некоторые эксперты видят в подъёме популизма (как правило, в его крайне правой вариации) в Евросоюзе признак того, что ЕС не только не готов играть лидирующую роль, но и вообще может развалиться. Однако ситуация в ЕС намного сложнее, чем это представляется пессимисты, и она далеко не такая мрачная.
По данным опроса Special Eurobarometer 467, проведённого прошлой осенью, 75% респондентов позитивно относятся к ЕС. Хотя большинство респондентов полагают, что их детям будет труднее жить, чем им самим, целых две трети уверены, что ЕС даёт надежду европейской молодёжи, – и это на шесть процентных пунктов больше, чем в 2016 году.