АМСТЕРДАМ. Что же случилось с добрыми европейцами, этими прекрасными людьми из маленьких северных стран, которым всегда нравилось думать о себе как о мировых чемпионах свободы и терпимости?
Конечно, многие либеральные европейцы все еще живы и хорошо себя чувствуют. Но сначала в Дании, затем в Нидерландах, а теперь и в Швеции нелиберальным популистским партиям, раздувающим страх перед иммигрантами ‑ в особенности иммигрантами-мусульманами ‑ удалось получить достаточно власти, чтобы установить или, по крайней мере, повлиять на политические повестки дня своих стран.
Эти партии не ограничены Скандинавией и странами Бенилюкса, но являются частью глобальной волны гнева против политических элит, на которые возлагается вина за небезопасность, приходящую вместе с глобальной экономикой, финансовым кризисом и жизнью в более этнически смешанных обществах. Психология Чайной партии в Соединенных Штатах и антииммигрантских партий в Европе схожа, даже если их политика варьируется.
АМСТЕРДАМ. Что же случилось с добрыми европейцами, этими прекрасными людьми из маленьких северных стран, которым всегда нравилось думать о себе как о мировых чемпионах свободы и терпимости?
Конечно, многие либеральные европейцы все еще живы и хорошо себя чувствуют. Но сначала в Дании, затем в Нидерландах, а теперь и в Швеции нелиберальным популистским партиям, раздувающим страх перед иммигрантами ‑ в особенности иммигрантами-мусульманами ‑ удалось получить достаточно власти, чтобы установить или, по крайней мере, повлиять на политические повестки дня своих стран.
Эти партии не ограничены Скандинавией и странами Бенилюкса, но являются частью глобальной волны гнева против политических элит, на которые возлагается вина за небезопасность, приходящую вместе с глобальной экономикой, финансовым кризисом и жизнью в более этнически смешанных обществах. Психология Чайной партии в Соединенных Штатах и антииммигрантских партий в Европе схожа, даже если их политика варьируется.