ВАШИНГТОН – Реакция Европы на стратегические вызовы, с которыми она столкнулась – российская агрессия в Украине, беженцы, спасающиеся от насилия на Ближнем Востоке, беспорядки в Северной Африке, – создает впечатление, что её лидеры просто не знают, что делать. И, по всей видимости, они действительно не знают. Этот факт необходимо признать, а не стыдливо прятать.
Если упрощать, стагнация экономики Евросоюза предопределяет его реакцию на внешние факторы, которые сейчас на него давят. Внутренний кризис оставляет лидерам ЕС слишком мало пространства для манёвра. К счастью, у Европы есть инструменты, позволяющие справиться с этим кризисом, при условии, что она сможет проявить мудрость и политическую волю.
Истоки проблем ЕС лежат в его реакции на мировой финансовый кризис 2008 года – крупномасштабные фискальные стимулы на протяжении двух лет. Они не помогли росту экономики, зато раздули госдолги. Семь лет спустя подушевой ВВП в Евросоюзе не стал выше, чем был в начале кризиса. Между тем, средний уровень госдолга подскочил до 87% ВВП, что почти не оставляет места для политической гибкости или инноваций.
ВАШИНГТОН – Реакция Европы на стратегические вызовы, с которыми она столкнулась – российская агрессия в Украине, беженцы, спасающиеся от насилия на Ближнем Востоке, беспорядки в Северной Африке, – создает впечатление, что её лидеры просто не знают, что делать. И, по всей видимости, они действительно не знают. Этот факт необходимо признать, а не стыдливо прятать.
Если упрощать, стагнация экономики Евросоюза предопределяет его реакцию на внешние факторы, которые сейчас на него давят. Внутренний кризис оставляет лидерам ЕС слишком мало пространства для манёвра. К счастью, у Европы есть инструменты, позволяющие справиться с этим кризисом, при условии, что она сможет проявить мудрость и политическую волю.
Истоки проблем ЕС лежат в его реакции на мировой финансовый кризис 2008 года – крупномасштабные фискальные стимулы на протяжении двух лет. Они не помогли росту экономики, зато раздули госдолги. Семь лет спустя подушевой ВВП в Евросоюзе не стал выше, чем был в начале кризиса. Между тем, средний уровень госдолга подскочил до 87% ВВП, что почти не оставляет места для политической гибкости или инноваций.