Когда мы, представители политической оппозиции Эфиопии, согласились участвовать в выборах, которые правительство назначило на июнь, мы не тешили себя иллюзией, что этот процесс будет безупречен. В конце концов, Эфиопия никогда не знала демократии. Диктатура Менгисту Хайле Мариама была самым чудовищным марксистским режимом Африки. На смену ей пришла сегодняшняя правящая партия EPRDF, чья “революционная демократия” является всего лишь более утонченной разновидностью того же самого режима.
Поэтому мы знали, что с выборами будут проблемы, что голосование не будет честным в том смысле, который западные страны считают само собой разумеющимся. Тем не менее, мы полагали, что оппозиция, во главе с Коалицией за единство и демократию (CUD), будет иметь пространство для маневра и проведения кампании, благодаря стремлению правительства к международной легитимности. Поэтому мы решили принять участие в выборах, настаивая при этом на их реальной политической открытости и честной конкуренции между кандидатами. Многие граждане страны, по всей видимости, согласились с этой стратегией.
Правительство действительно обеспечило некоторый доступ к СМИ и участвовало в более чем 10 теледебатах в прямом эфире. Так что, по крайней мере сначала, казалось, что у части правительственных кругов есть какое-то стремление к открытости процесса – если не полной, то частичной.
Когда мы, представители политической оппозиции Эфиопии, согласились участвовать в выборах, которые правительство назначило на июнь, мы не тешили себя иллюзией, что этот процесс будет безупречен. В конце концов, Эфиопия никогда не знала демократии. Диктатура Менгисту Хайле Мариама была самым чудовищным марксистским режимом Африки. На смену ей пришла сегодняшняя правящая партия EPRDF, чья “революционная демократия” является всего лишь более утонченной разновидностью того же самого режима.
Поэтому мы знали, что с выборами будут проблемы, что голосование не будет честным в том смысле, который западные страны считают само собой разумеющимся. Тем не менее, мы полагали, что оппозиция, во главе с Коалицией за единство и демократию (CUD), будет иметь пространство для маневра и проведения кампании, благодаря стремлению правительства к международной легитимности. Поэтому мы решили принять участие в выборах, настаивая при этом на их реальной политической открытости и честной конкуренции между кандидатами. Многие граждане страны, по всей видимости, согласились с этой стратегией.
Правительство действительно обеспечило некоторый доступ к СМИ и участвовало в более чем 10 теледебатах в прямом эфире. Так что, по крайней мере сначала, казалось, что у части правительственных кругов есть какое-то стремление к открытости процесса – если не полной, то частичной.