КЕМБРИДЖ (США) – Прошло пять лет с тех пор, как в Египте и Тунисе произошла смена режима. В обеих странах сохраняются низкие темпы экономического роста, большой размер бюджетного дефицита, высокий уровень безработицы, растёт объём госдолга. Не сумев самостоятельно провести реформы, обе страны обратились к Международному валютному фонду: в 2013 году фонд заключил соглашение с Тунисом, а буквально недавно одобрил кредитную программу в размере $12 млрд для Египта. Этой первый кредит МВФ Египту с 1991 года и крупнейший в истории ближневосточных стран.
Внешне ситуация выглядит так, будто в странах, движущихся к демократии, состояние экономики оказывается столь же плохим, как и в странах, движущихся к восстановлению диктатуры: политическая нестабильность и неопределённости любого рода, естественно, препятствуют инвестициям и росту. Но Тунис выбрал политическую «инклюзивность» (то есть включение в политическую жизнь оппозиционных сил) и вскоре сможет вернуться на путь здорового экономического роста, а закрытость общества в Египте толкает его экономику на путь нисходящей спирали.
До последнего время правительства обеих стран демонстрировали удивительное отсутствие интереса к экономическим реформам. Вместо этого они занимались проблемами идентичности и безопасности, причём в их подходах отразились расходящиеся пути политического развития. В Тунисе предвыборная борьба между исламистской Партией возрождения (Ennahda) и светской партией «Нидаа Тунис» превратилась в продуктивный диспут о роли религии в политике и обществе. Напротив, в Египте авторитарное правительство президента Абдул-Фаттаха Ас-Сиси провело жёсткие репрессии против движения «Братьев-мусульман».
КЕМБРИДЖ (США) – Прошло пять лет с тех пор, как в Египте и Тунисе произошла смена режима. В обеих странах сохраняются низкие темпы экономического роста, большой размер бюджетного дефицита, высокий уровень безработицы, растёт объём госдолга. Не сумев самостоятельно провести реформы, обе страны обратились к Международному валютному фонду: в 2013 году фонд заключил соглашение с Тунисом, а буквально недавно одобрил кредитную программу в размере $12 млрд для Египта. Этой первый кредит МВФ Египту с 1991 года и крупнейший в истории ближневосточных стран.
Внешне ситуация выглядит так, будто в странах, движущихся к демократии, состояние экономики оказывается столь же плохим, как и в странах, движущихся к восстановлению диктатуры: политическая нестабильность и неопределённости любого рода, естественно, препятствуют инвестициям и росту. Но Тунис выбрал политическую «инклюзивность» (то есть включение в политическую жизнь оппозиционных сил) и вскоре сможет вернуться на путь здорового экономического роста, а закрытость общества в Египте толкает его экономику на путь нисходящей спирали.
До последнего время правительства обеих стран демонстрировали удивительное отсутствие интереса к экономическим реформам. Вместо этого они занимались проблемами идентичности и безопасности, причём в их подходах отразились расходящиеся пути политического развития. В Тунисе предвыборная борьба между исламистской Партией возрождения (Ennahda) и светской партией «Нидаа Тунис» превратилась в продуктивный диспут о роли религии в политике и обществе. Напротив, в Египте авторитарное правительство президента Абдул-Фаттаха Ас-Сиси провело жёсткие репрессии против движения «Братьев-мусульман».