ПРИНСТОН – То, что мы находимся в ситуации наихудшего с 1939 года экономического кризиса, уже ни для кого не новость. Протекционистские ответные действия печально знакомы: протесты против иностранных работников, требования охраны торговли и финансовый национализм, стремящийся ограничить поток денег за границу.
Однако в 1930 году экономический национализм не был единственной альтернативой. Многие видели решение проблемы депрессии в региональной интеграции.
Но интеграция часто приобретает разрушительный характер во время экономического кризиса. Самые непривлекательные версии регионализма 1930-х годов зародились в Германии и Японии, и представляли собой не что иное, как практическое распространение мощи этих стран на уязвимых соседей, которые были вовлечены в вынужденную торговлю и финансовую зависимость на базе «расширенного экономического пространства» ( Grosswirtschaftsraum ), или его японского эквивалента, «Сферы взаимного процветания великой Восточной Азии». В результате ужасов 1930-х годов, понятия, подобные «Великой Восточной Азии», вызывают большое недоверие.
ПРИНСТОН – То, что мы находимся в ситуации наихудшего с 1939 года экономического кризиса, уже ни для кого не новость. Протекционистские ответные действия печально знакомы: протесты против иностранных работников, требования охраны торговли и финансовый национализм, стремящийся ограничить поток денег за границу.
Однако в 1930 году экономический национализм не был единственной альтернативой. Многие видели решение проблемы депрессии в региональной интеграции.
Но интеграция часто приобретает разрушительный характер во время экономического кризиса. Самые непривлекательные версии регионализма 1930-х годов зародились в Германии и Японии, и представляли собой не что иное, как практическое распространение мощи этих стран на уязвимых соседей, которые были вовлечены в вынужденную торговлю и финансовую зависимость на базе «расширенного экономического пространства» ( Grosswirtschaftsraum ), или его японского эквивалента, «Сферы взаимного процветания великой Восточной Азии». В результате ужасов 1930-х годов, понятия, подобные «Великой Восточной Азии», вызывают большое недоверие.