КЕМБРИДЖ (США) – Мировые лидеры собираются на Конференцию ООН по изменению климата (СОР26) в Глазго на фоне невероятного возбуждения по поводу потенциала зелёных источников энергии. Но печальный факт заключается в том, что на долю ископаемого топлива сегодня приходится 80% мировой энергетики, то есть столько же, сколько и шесть лет назад, когда на СОР21 под громкие фанфары правительства подписывали Парижское климатическое соглашение. И хотя многие страны ещё не вернулись к допандемическому уровню ВВП, по итогам 2021 года мир, судя по всему, зарегистрирует второе крупнейшее увеличение ежегодных выбросов углекислого газа за всё время наблюдений.
Да, в опубликованном недавно ежегодном докладе Международного энергетического агентства «Перспективы развития мировой энергетики» (он считается золотым стандартом аналитики в этом секторе), демонстрируется оптимизм, а основной акцент делается на мерах, которые позволят сдержать глобальное потепление. Но в то же время, чтобы и дальше «держать дверь открытой для цели 1,5°С», явно требуется столько переменных частей, инноваций, адаптаций и, да, жертв, что трудно понять, как это всё сработает без введения глобальной платы за углерод, в необходимости которой убеждено большинство экономистов. В частности, введение углеродного налога позволяет одновременно стимулировать и координировать работу по сокращению выбросов и соответствующим образом перераспределять ресурсы, причём так, как этого никогда не добиться с помощью государственного планирования.
В США идея углеродного налога остаётся политической анафемой; она вышла на первый план на краткое время во время недавних бюджетных переговоров, но её тут же отбросили как горячую картошку. Вместо этого президент Джо Байден будет продвигать разношёрстный набор мер (в том числе переход на электромобили и прекращение проектов, связанных ископаемым топливом), которые в основном являются хорошими идеями, но в совокупности оказываются намного дороже и гораздо менее эффективны, чем углеродный налог.
Евросоюз, со своей «Системой торговли квотами на выбросы» (сокращённо ETS; она представляет собой альтернативу углеродному налогу) добился большего прогресса в введении платы за углерод. Тем не менее, на сегодня эта программа охватывает лишь около 50% выбросов парниковых газов в ЕС, а многие квоты выдаются бесплатно. И поэтому неудивительно, что власти развивающихся стран и стран с низкими доходами с таким цинизмом реагируют на просьбы помочь в борьбе с изменением климата, ведь они рискуют при этом замедлить экономическое развитие своих стран. Многие из них в ответ задают вопрос: а почему глобальные климатические соглашения не требуют от всех стран достижения одинаковых уровней выбросов парниковых газов в пересчёте на душу населения.
Даже если бы волшебным образом глобальный углеродный налог был всё же одобрен, миру всё равно понадобился бы механизм для передачи ресурсов и ноу-хау развивающимся странам с целью не допустить их превращения в крупнейшие источники выбросов парниковых газов в будущем. Я уже давно продвигаю идею учредить специальный Всемирный углеродный банк, который станет центром технических знаний, а также будет способствовать обмену лучшим опытом и помогать в предоставлении сотен миллиардов долларов в виде грантов и кредитов странам с более низкими доходами.
Участие развивающихся стран в борьбе с изменением климата абсолютно необходимо. Уголь, на долю которого приходится 30% мировых выбросов СО2, стоит дёшево и имеется в изобилии в таких странах, как Индия и Китай. Хотя на сегодня уже 21 страна пообещала постепенно отказаться от угольных электростанций, почти все эти страны расположены в Европе, а на их долю приходится лишь около 5% мировых угольных электростанций. Недавнее обещание Китая прекратить строить новые угольные электростанции за рубежом – это хорошее начало. Но больше половины всей мировой электроэнергии, генерируемой с помощью угля, производится в самом Китае, а многие другие страны, например, Вьетнам, судя по всему, собираются теперь строить новые угольные станции самостоятельно.
Access every new PS commentary, our entire On Point suite of subscriber-exclusive content – including Longer Reads, Insider Interviews, Big Picture/Big Question, and Say More – and the full PS archive.
Subscribe Now
Кроме того, даже после введения углеродного налога регуляторам всё равно придётся решать массу вопросов, например, где можно строить ветрогенераторы; как постепенно закрывать уже имеющиеся угольные электростанции; в какой мере природный газ может использоваться в качестве временного, переходного источника энергии. Поскольку солнце и ветер не являются постоянными источниками энергии, существуют серьёзные аргументы в пользу возобновления активного развития атомной энергетики. Этот подход предполагает использование намного более безопасных современных технологий для строительства как крупных электростанций, так и малых генераторов, подобных тем, что применяются на атомных подводных лодках.
Зелёные политические партии подобная идея может привести в ужас, но климатическую грамотность необходимо сочетать с энергетической грамотностью. Для достижения «нетто-нулевых» выбросов СО2 к 2050 году (а к этому времени в мире, вероятно, будут жить на два миллиарда человек больше, чем сейчас) придётся принимать трудные решения.
Убедить власти и общество принимать такие решения будет нелегко. Недостаток ветра минувшим летом способствовал нынешнему энергетическому кризису в Европе, лидеры которой сегодня надеются, что президент России Владимир Путин будет поставлять этому региону больше природного газа. А явные перспективы резкого роста цен на энергоресурсы предстоящей зимой вынудили Байдена обратиться к странам ОПЕК с просьбой добывать больше нефти, хотя его собственная администрация пытается сократить добычу ископаемого топлива внутри страны.
Сегодня в большой моде инвестиции ESG (соответствующие принципам экологического, социального и корпоративного управления), чьи сторонники стараются оградить капитал от инвестиций в ископаемое топливо, и какое-то время даже казалось, что они приносят неплохую отдачу. Однако в условиях нового всплеска цен на энергоресурсы это уже, наверное, не так. В любом случае, даже если развитые страны, включая и США, и неподатливую Австралию, запретят проекты, связанные с ископаемым топливом, у менее развитых страны всё равно сохранятся мощные стимулы расширять разработку собственных ресурсов, создающих выбросы CO2.
Да, МЭА по-прежнему считает ограничение глобального потепления уровнем 1,5°C достижимой целью, и это обнадёживает, хотя путь к этой цели крайне труден. Но к сожалению, до сих пор сохраняется очень большой вопрос: а будет ли политическая работа по достижению этой цели разгораться с такой же скоростью, с какой, согласно прогнозам учёных, будет нагреваться наша планета. И поэтому, говоря о климатических саммитах, можно лишь надеяться на то, что в 26-й раз нам повезёт.
To have unlimited access to our content including in-depth commentaries, book reviews, exclusive interviews, PS OnPoint and PS The Big Picture, please subscribe
Iran’s mass ballistic missile and drone attack on Israel last week raised anew the specter of a widening Middle East war that draws in Iran and its proxies, as well as Western countries like the United States. The urgent need to defuse tensions – starting by ending Israel’s war in Gaza and pursuing a lasting political solution to the Israeli-Palestinian conflict – is obvious, but can it be done?
The most successful development stories almost always involve major shifts in the sources of economic growth, which in turn allow economies to reinvent themselves out of necessity or by design. In China, the interplay of mounting external pressures, lagging household consumption, and falling productivity will increasingly shape China’s policy choices in the years ahead.
explains why the Chinese authorities should switch to a consumption- and productivity-led growth model.
Designing a progressive anti-violence strategy that delivers the safety for which a huge share of Latin Americans crave is perhaps the most difficult challenge facing many of the region’s governments. But it is also the most important.
urge the region’s progressives to start treating security as an essential component of social protection.
КЕМБРИДЖ (США) – Мировые лидеры собираются на Конференцию ООН по изменению климата (СОР26) в Глазго на фоне невероятного возбуждения по поводу потенциала зелёных источников энергии. Но печальный факт заключается в том, что на долю ископаемого топлива сегодня приходится 80% мировой энергетики, то есть столько же, сколько и шесть лет назад, когда на СОР21 под громкие фанфары правительства подписывали Парижское климатическое соглашение. И хотя многие страны ещё не вернулись к допандемическому уровню ВВП, по итогам 2021 года мир, судя по всему, зарегистрирует второе крупнейшее увеличение ежегодных выбросов углекислого газа за всё время наблюдений.
Да, в опубликованном недавно ежегодном докладе Международного энергетического агентства «Перспективы развития мировой энергетики» (он считается золотым стандартом аналитики в этом секторе), демонстрируется оптимизм, а основной акцент делается на мерах, которые позволят сдержать глобальное потепление. Но в то же время, чтобы и дальше «держать дверь открытой для цели 1,5°С», явно требуется столько переменных частей, инноваций, адаптаций и, да, жертв, что трудно понять, как это всё сработает без введения глобальной платы за углерод, в необходимости которой убеждено большинство экономистов. В частности, введение углеродного налога позволяет одновременно стимулировать и координировать работу по сокращению выбросов и соответствующим образом перераспределять ресурсы, причём так, как этого никогда не добиться с помощью государственного планирования.
В США идея углеродного налога остаётся политической анафемой; она вышла на первый план на краткое время во время недавних бюджетных переговоров, но её тут же отбросили как горячую картошку. Вместо этого президент Джо Байден будет продвигать разношёрстный набор мер (в том числе переход на электромобили и прекращение проектов, связанных ископаемым топливом), которые в основном являются хорошими идеями, но в совокупности оказываются намного дороже и гораздо менее эффективны, чем углеродный налог.
Евросоюз, со своей «Системой торговли квотами на выбросы» (сокращённо ETS; она представляет собой альтернативу углеродному налогу) добился большего прогресса в введении платы за углерод. Тем не менее, на сегодня эта программа охватывает лишь около 50% выбросов парниковых газов в ЕС, а многие квоты выдаются бесплатно. И поэтому неудивительно, что власти развивающихся стран и стран с низкими доходами с таким цинизмом реагируют на просьбы помочь в борьбе с изменением климата, ведь они рискуют при этом замедлить экономическое развитие своих стран. Многие из них в ответ задают вопрос: а почему глобальные климатические соглашения не требуют от всех стран достижения одинаковых уровней выбросов парниковых газов в пересчёте на душу населения.
Даже если бы волшебным образом глобальный углеродный налог был всё же одобрен, миру всё равно понадобился бы механизм для передачи ресурсов и ноу-хау развивающимся странам с целью не допустить их превращения в крупнейшие источники выбросов парниковых газов в будущем. Я уже давно продвигаю идею учредить специальный Всемирный углеродный банк, который станет центром технических знаний, а также будет способствовать обмену лучшим опытом и помогать в предоставлении сотен миллиардов долларов в виде грантов и кредитов странам с более низкими доходами.
Участие развивающихся стран в борьбе с изменением климата абсолютно необходимо. Уголь, на долю которого приходится 30% мировых выбросов СО2, стоит дёшево и имеется в изобилии в таких странах, как Индия и Китай. Хотя на сегодня уже 21 страна пообещала постепенно отказаться от угольных электростанций, почти все эти страны расположены в Европе, а на их долю приходится лишь около 5% мировых угольных электростанций. Недавнее обещание Китая прекратить строить новые угольные электростанции за рубежом – это хорошее начало. Но больше половины всей мировой электроэнергии, генерируемой с помощью угля, производится в самом Китае, а многие другие страны, например, Вьетнам, судя по всему, собираются теперь строить новые угольные станции самостоятельно.
Subscribe to PS Digital
Access every new PS commentary, our entire On Point suite of subscriber-exclusive content – including Longer Reads, Insider Interviews, Big Picture/Big Question, and Say More – and the full PS archive.
Subscribe Now
Кроме того, даже после введения углеродного налога регуляторам всё равно придётся решать массу вопросов, например, где можно строить ветрогенераторы; как постепенно закрывать уже имеющиеся угольные электростанции; в какой мере природный газ может использоваться в качестве временного, переходного источника энергии. Поскольку солнце и ветер не являются постоянными источниками энергии, существуют серьёзные аргументы в пользу возобновления активного развития атомной энергетики. Этот подход предполагает использование намного более безопасных современных технологий для строительства как крупных электростанций, так и малых генераторов, подобных тем, что применяются на атомных подводных лодках.
Зелёные политические партии подобная идея может привести в ужас, но климатическую грамотность необходимо сочетать с энергетической грамотностью. Для достижения «нетто-нулевых» выбросов СО2 к 2050 году (а к этому времени в мире, вероятно, будут жить на два миллиарда человек больше, чем сейчас) придётся принимать трудные решения.
Убедить власти и общество принимать такие решения будет нелегко. Недостаток ветра минувшим летом способствовал нынешнему энергетическому кризису в Европе, лидеры которой сегодня надеются, что президент России Владимир Путин будет поставлять этому региону больше природного газа. А явные перспективы резкого роста цен на энергоресурсы предстоящей зимой вынудили Байдена обратиться к странам ОПЕК с просьбой добывать больше нефти, хотя его собственная администрация пытается сократить добычу ископаемого топлива внутри страны.
Сегодня в большой моде инвестиции ESG (соответствующие принципам экологического, социального и корпоративного управления), чьи сторонники стараются оградить капитал от инвестиций в ископаемое топливо, и какое-то время даже казалось, что они приносят неплохую отдачу. Однако в условиях нового всплеска цен на энергоресурсы это уже, наверное, не так. В любом случае, даже если развитые страны, включая и США, и неподатливую Австралию, запретят проекты, связанные с ископаемым топливом, у менее развитых страны всё равно сохранятся мощные стимулы расширять разработку собственных ресурсов, создающих выбросы CO2.
Да, МЭА по-прежнему считает ограничение глобального потепления уровнем 1,5°C достижимой целью, и это обнадёживает, хотя путь к этой цели крайне труден. Но к сожалению, до сих пор сохраняется очень большой вопрос: а будет ли политическая работа по достижению этой цели разгораться с такой же скоростью, с какой, согласно прогнозам учёных, будет нагреваться наша планета. И поэтому, говоря о климатических саммитах, можно лишь надеяться на то, что в 26-й раз нам повезёт.