НЬЮ-ДЕЛИ – Моё детство началось поздно. Я родился в нищей семье в каменоломнях Раджастана и научился раскалывать камни раньше, чем правильно произносить собственное имя. Мои родители были долговыми рабами. Как только я научился держать в руках молоток, я тоже им стал. Нам так мало платили, что этого едва хватало на пропитание. Мои самые первые воспоминания – я чей-то раб: дыхание было моим, а дух и тело – нет.
Это была трагедия, в которой моя семья – и поколения наших предков – были вынуждены существовать. Со временем я чудом вырвался. Но большинству долговых рабов в Индии так и не удаётся этого сделать.
Любой вид рабства позорен, но рабский труд детей должников (когда ребёнка заставляют работать, чтобы выплатить долг семьи) является одной из наиболее жестоких форм насилия над человеком. Этот порочный круг выглядит примерно так: отчаянно нуждаясь в деньгах, чтобы прокормить свои голодающие семьи, люди берут кредиты под гигантские проценты. Затем, когда они не могут их выплатить, им оказывается нечего предложить в качестве залога, кроме собственного тела – и тел членов своей семьи.
To continue reading, register now.
Subscribe now for unlimited access to everything PS has to offer.
Calls at this year’s Shangri-La Dialogue in Singapore to improve military-to-military communication between the US and China, especially in light of increasingly aggressive encounters at sea and in the air, fell on deaf ears. Despite the best efforts of the US and its allies, China is in no hurry to re-engage.
considers the implications of the complete collapse of defense diplomacy between the US and China.
To think that technology will save us from climate change is to invite riskier behavior, or moral hazard. Whether a climate solution creates new problems has little to do with the solution, and everything to do with us.
offers lessons for navigating a field that is fraught with hype, unintended consequences, and other pitfalls.
НЬЮ-ДЕЛИ – Моё детство началось поздно. Я родился в нищей семье в каменоломнях Раджастана и научился раскалывать камни раньше, чем правильно произносить собственное имя. Мои родители были долговыми рабами. Как только я научился держать в руках молоток, я тоже им стал. Нам так мало платили, что этого едва хватало на пропитание. Мои самые первые воспоминания – я чей-то раб: дыхание было моим, а дух и тело – нет.
Это была трагедия, в которой моя семья – и поколения наших предков – были вынуждены существовать. Со временем я чудом вырвался. Но большинству долговых рабов в Индии так и не удаётся этого сделать.
Любой вид рабства позорен, но рабский труд детей должников (когда ребёнка заставляют работать, чтобы выплатить долг семьи) является одной из наиболее жестоких форм насилия над человеком. Этот порочный круг выглядит примерно так: отчаянно нуждаясь в деньгах, чтобы прокормить свои голодающие семьи, люди берут кредиты под гигантские проценты. Затем, когда они не могут их выплатить, им оказывается нечего предложить в качестве залога, кроме собственного тела – и тел членов своей семьи.
To continue reading, register now.
Subscribe now for unlimited access to everything PS has to offer.
Subscribe
As a registered user, you can enjoy more PS content every month – for free.
Register
Already have an account? Log in