Я хорошо помню немного нелепое, немного рискованное и довольно сложное положение, в котором Западные дипломаты в Праге находились во время холодной войны. Им надо было постоянно решать такие деликатные вопросы, как приглашать или не приглашать на приемы в посольства лиц, подписавшихся под «Хартией 77», борцов за права человека, критиков коммунистического режима, смещенных политиков или даже запрещенных писателей, ученых и журналистов – людей, с которыми дипломаты обычно находились в дружеских отношениях.
Иногда нас, диссидентов, не приглашали, но приносили за это извинения, а иногда приглашали, но мы не принимали приглашения, чтобы не усложнять жизнь нашим отважным друзьям-дипломатам. Или же нас приглашали прийти пораньше в надежде, что мы уйдем до приезда официальных представителей, что иногда получалось, а иногда нет. Когда это не получалось, либо официальные представители покидали прием в качестве протеста против нашего присутствия, либо мы поспешно уходили, или же мы притворялись, что не замечаем друг друга, или, хотя и очень редко, вступали в беседу, и часто это были единственные моменты диалога между режимом и оппозицией (не считая встреч в здании суда).
Все это происходило, когда Железный занавес разделял Европу и весь мир на два противоположных лагеря. Западным дипломатам приходилось принимать во внимание экономические интересы своих стран, но, в отличие от советской стороны, к идее «диссиденты или торговля» они относились серьезно. Я не помню ни одного случая, чтобы Запад или какая-нибудь Западная организация (НАТО, Европейское Сообщество и т.д.) сделали публичное заявление, рекомендацию или издали указ о том, что какая-то определенная группа независимо мыслящих людей, кто бы это ни был, не может быть приглашена на дипломатические вечера, торжества или приемы.
Я хорошо помню немного нелепое, немного рискованное и довольно сложное положение, в котором Западные дипломаты в Праге находились во время холодной войны. Им надо было постоянно решать такие деликатные вопросы, как приглашать или не приглашать на приемы в посольства лиц, подписавшихся под «Хартией 77», борцов за права человека, критиков коммунистического режима, смещенных политиков или даже запрещенных писателей, ученых и журналистов – людей, с которыми дипломаты обычно находились в дружеских отношениях.
Иногда нас, диссидентов, не приглашали, но приносили за это извинения, а иногда приглашали, но мы не принимали приглашения, чтобы не усложнять жизнь нашим отважным друзьям-дипломатам. Или же нас приглашали прийти пораньше в надежде, что мы уйдем до приезда официальных представителей, что иногда получалось, а иногда нет. Когда это не получалось, либо официальные представители покидали прием в качестве протеста против нашего присутствия, либо мы поспешно уходили, или же мы притворялись, что не замечаем друг друга, или, хотя и очень редко, вступали в беседу, и часто это были единственные моменты диалога между режимом и оппозицией (не считая встреч в здании суда).
Все это происходило, когда Железный занавес разделял Европу и весь мир на два противоположных лагеря. Западным дипломатам приходилось принимать во внимание экономические интересы своих стран, но, в отличие от советской стороны, к идее «диссиденты или торговля» они относились серьезно. Я не помню ни одного случая, чтобы Запад или какая-нибудь Западная организация (НАТО, Европейское Сообщество и т.д.) сделали публичное заявление, рекомендацию или издали указ о том, что какая-то определенная группа независимо мыслящих людей, кто бы это ни был, не может быть приглашена на дипломатические вечера, торжества или приемы.