НЬЮ-ЙОРК – Каждый январь я пытаюсь сделать прогноз на предстоящий год. Известно, что экономические прогнозы – трудная задача, но, несмотря на справедливость желания Гарри Трумэна найти «одностороннего» экономиста (который не мог бы сказать «с другой стороны»), мой опыт в этой сфере вызывает доверие.
В предыдущие годы я верно предсказывал, что из-за отсутствия мощных бюджетных стимулов (которые не ожидались ни в Европе, ни в США) восстановление после Великой рецессии 2008 года окажется медленным. Составляя эти прогнозы, я больше полагался на анализ базовых экономических сил, чем на сложные эконометрические модели.
Например, в начале 2016 года казалось очевидным, что с дефицитом совокупного глобального спроса, который наблюдался на протяжении последних нескольких лет, вряд ли произойдут сильные изменения. Исходя из этого, я полагал, что те, кто прогнозируют более сильные темпы восстановления экономики, смотрят на мир через розовые очки. События в экономике развивались во многом именно так, как и я ожидал.
НЬЮ-ЙОРК – Каждый январь я пытаюсь сделать прогноз на предстоящий год. Известно, что экономические прогнозы – трудная задача, но, несмотря на справедливость желания Гарри Трумэна найти «одностороннего» экономиста (который не мог бы сказать «с другой стороны»), мой опыт в этой сфере вызывает доверие.
В предыдущие годы я верно предсказывал, что из-за отсутствия мощных бюджетных стимулов (которые не ожидались ни в Европе, ни в США) восстановление после Великой рецессии 2008 года окажется медленным. Составляя эти прогнозы, я больше полагался на анализ базовых экономических сил, чем на сложные эконометрические модели.
Например, в начале 2016 года казалось очевидным, что с дефицитом совокупного глобального спроса, который наблюдался на протяжении последних нескольких лет, вряд ли произойдут сильные изменения. Исходя из этого, я полагал, что те, кто прогнозируют более сильные темпы восстановления экономики, смотрят на мир через розовые очки. События в экономике развивались во многом именно так, как и я ожидал.